– А что второй?

– Иннокентий Мазутин тоже занимался раскопками, одно время он перегонял машины. Несколько дней просидел в КПЗ, его задержали на машине, объявленной в розыск. По оперативным данным, он действовал в контакте с угонщиками. Но его пришлось отпустить.

– Почему?

– Не сумели доказать угон. Есть еще информация, позвонил служащий банка «Заречье», сразу, как только узнал о смерти Таранникова, он сказал, что Григорий Карасев приходил в банк и забрал из хранилища какую-то сумку, принадлежащую Таранникову. По всей видимости, в сейфовой ячейке хранилась какая-то очень ценная вещь.

Майор Никольский невольно хмыкнул:

– Как же это он отдал ценную вещь без документов?

– В том то и дело, что договор был составлен таким образом, что сейфовую ячейку мог открыть каждый, кто придет с ключом. Очевидно, у Таранникова был какой-то собственный расчет.

– Вот и поплатился, – нахмурившись, заметил Никольский. – Интересно было бы знать, что именно забрал этот Карасев. Видно, их тоже убили из-за этой вещицы. Молодец, Жора, хорошо поработал.

– Я вас не отвлекаю? – Подошел техник-криминалист.

– Что там, Петр?

– Я тут заглянул в дактилоскопическую базу данных и на дверной ручке в ванной комнате обнаружил след большого пальца. Как вы думаете, кому он принадлежит?

– Не томи, говори, – раздраженно произнес майор Никольский.

Петр Гиппиус скупо улыбнулся:

– Вы будете смеяться, но дуговой тип узора и характерный излом линий указывают на то, что здесь был Лозовский.

– Нечто подобное я и предполагал, – едко обронил Никольский. – Куда же без него? Куда ни посмотришь, всюду он! Что-то не вяжется… Если он действительно ко всему этому причастен, чего же он тогда перчатки не наденет? Все! Здесь мы больше ничего не найдет, давайте едем на квартиру к Таранникову, кажется, его сосед видел тех, кто наведывался к нему незадолго до его убийства.

На продолжительный звонок вышел Тимофей Дмитриевич, сосед Таранникова, и, близоруко прищурившись, спросил:

– Так вы уже нашли убийцу?

– Ищем, Тимофей Дмитриевич. А что же вы дверь-то сразу открываете, даже не спросите, кто за дверью. Мало ли?

Махнув обреченно рукой, тот произнес:

– В моем возрасте уже ничего не страшно.

Старики народ доверчивый. Немудрено!

– Я сейчас покажу вам фотографии, – достал Никольский из папки несколько снимков. – Посмотрите, пожалуйста, есть ли среди них те, кто приходил накануне к Алексею Таранникову.

Нацепив на крупный нос старенькие очки, старик внимательно перебрал несколько фотографий, а потом безошибочно отобрал снимки с Иннокентием Мазутиным и Григорием Карасевым.

– Вот эти были.

– Вы уверены? – переспросил Никольский.

– Хоть и далеко было, но я их рассмотрел. Это вблизи я плохо вижу, а ежели вдаль смотреть, так я орел. Хе-хе! Я хоть помог вам?

– Да, вы очень нам помогли, Тимофей Дмитриевич, – ответил майор Никольский, забирая снимки.

Выпив одним махом рюмку коньяка, дон Альтамирно Писрро подошел к телефону. Некоторое время он держал пальцы на прохладной эбонитовой поверхности, как если бы прислушивался к своему внутреннему голосу, затем уверенно поднял трубку.

Закусив губу, он некоторое время вслушивался в продолжительные гудки, опасаясь, что абонента не окажется на месте, а когда раздался звонкий щелчок, едва сдержал вздох облегчения.

– Дон Карлос? – вкрадчиво спросил Писрро.

– С кем имею честь общаться? – послышался настороженный сухой голос.

– Это вас беспокоит дон Писрро.

На некоторое время в трубке установилось молчание. Слышалось лишь тяжеловатое дыхание. Дон Писрро тотчас представил себе огромного и невероятно полного Рамона Карлоса, который задыхался даже тогда, когда поднимал руку с чашкой кофе.

– Откуда у вас этот номер? – спросил он удивленно.

– Но ведь вы же сами мне его дали, – осторожно напомнил дон Писрро.

– Ах да! – быстро отозвался тот. – Припоминаю.

Надо полагать, что номер личного телефона дон Карлос давал только своему ближайшему окружению, и уж так вышло, что дон Писрро угодил в их число.

Дон Писрро привык считать себя влиятельным человеком, на то были весьма основательные причины. Порой от его подписи зависели не только многомиллионные контракты, но и судьбы многих людей, даже будущность весьма процветающих компаний. Его предки принадлежали к испанским грандам, переселившимся в Мексику на заре ее покорения Испанией. А самый знаменитый его пращур Эрнан Кортес с немногочисленным отрядом конкистадоров сумел разгромить империю ацтеков и как наиболее доверенное лицо короля Карла Пятого стал первым губернатором Мексики. Кортес, когда-то получивший орден из рук самого короля, был пожалован членством в рыцарском ордене Сантьяго де Компостела (открытый лишь для самых блистательных людей своего времени) и титулом маркиза Оахаки, сделавшись при этом самым богатым человеком в Новой Испании. Его потомкам перепала всего лишь сотая часть из того, чем когда-то владел он один. Но даже то, что осталось, разделенное между многочисленными потомками, позволяло каждому из них считать себя состоятельным человеком.