– Я знала, что на тебя можно положиться, Добрыня, – растроганно промолвила Тора. – Ты благородный человек. Если нам удастся выручить Стюрбьерна, то я буду перед тобой в неоплатном долгу.

– Почему бы Фригг не убедить своего мужа Одина прийти на помощь Стюрбьерну Старки, – проговорил Добрыня, набросив на плечи алый плащ. Он взглянул на Тору. – Ты не просила Фригг об этом?

– Один зол на моего мужа, – печально вздохнула Тора. – Ты же знаешь, как сильно оскорбил Одноглазого вспыльчивый Стюрбьерн. Фригг тут бессильна, это было видно по ее глазам.

По сигналу боевого рога дружина Добрыни вскочила с постелей, мигом вооружилась и выстроилась на берегу бухты, подернутой призрачной туманной дымкой.

Отобрав тридцать воинов, Добрыня поставил над ними Добровука, приказав ему охранять детей Торы как зеницу ока.

– Я выступаю на подмогу к Стюрбьерну Старки, – сказал Добрыня, обнявшись на прощание с Добровуком. – Не могу я в стороне отсиживаться, коль даже Тора на войну собралась.

– Понятное дело, – ворчливо заметил Добровук, уколов Добрыню сердитым взглядом. – Покувыркался с Торой в постельке, теперь расплачивайся за это своей кровью. Думаешь, я не знаю, куда ты отлучался из шатра нынче ночью. Ох, дурень, с огнем играешь!

– Ничего-то от тебя не скроешь, друже, – усмехнулся Добрыня, хлопнув серба по плечу. – За всем-то ты уследишь! Значит, и за детей Торы я могу быть спокоен.

Хромоногий Скули приковылял к песчаному морскому берегу, зябко кутаясь в овчинную накидку. Он не мог понять, что вдруг заставило Тору и русскую дружину спустить на воду корабли и спешно выйти в море. Вчера вечером Скули явно перебрал хмельного меду, которым его угощали русичи, поэтому ночью он спал как убитый. Утром же Скули поднялся с тяжелой головой, одолеваемый лишь одним желанием поскорее опохмелиться.

Миновав скалистый островок у выхода из бухты, ладьи русов подняли белые паруса, и вскоре все четыре судна быстро затерялись в туманной дали, пронизанной искрящимися лучами восходящего солнца.

«Что там наплела мне жена про богиню Фригг, явившуюся Торе посреди ночи, – размышлял Скули, потирая ладонью ноющую голову. – Может, Торе приснился дурной сон, и никакой богини не было. Обычные бабьи страхи! Если бы богиня Фригг и впрямь предстала перед Торой, то она помолодела бы лет на десять. Ведь у супруги Одина волшебный взгляд. Пойду, расспрошу свою Дриву-простушку, заметила ли она какие-либо перемены во внешности Торы».

Припадая на покалеченную ногу, Скули зашагал по тропинке, выложенной плоскими камнями, мимо корабельных навесов и шатров русской дружины к своему дому, стоявшему на косогоре.

Добрыне было известно, что по древним варяжским поверьям, в свите бога Одина находятся двенадцать дев-воительниц прекрасной наружности в крылатых шлемах и в боевом облачении. Называются эти девы валькириями. Они следят за ходом всех сражений в мире людей, выбирая по указаниям Одина, кто из воинов должен погибнуть, и забирают павших в чудесный чертог Валгхаллу. Там вечно шумят пиры и веселье, в промежутках между которыми души погибших воинов сражаются в поединках друг с другом или ведут рассказ о былых ратных подвигах. Валькирии также услаждают слух всех обитателей Валгхаллы музыкой и песнями.

Всякий житель Скандинавии, богатый и бедный, с младых лет знает о валькириях все или почти все. Люди в городах и селениях знают всех валькирий по именам; кто-то называет в честь какой-нибудь из дев-воительниц свою дочь, кто-то – свой корабль… Варяги свято верят в то, что валькирии скачут по облакам на своих быстрых лошадях, безошибочно определяя с такой высоты, где именно на Срединном Земном круге затевается очередное кровопролитие.

Добрыня не мог и предположить, что появление на поле битвы Торы, одетой в наряд валькирии, так сильно поднимет боевой дух воинов Стюрбьерна Старки и обратит вспять рать Эрика Сегерселя. Дружина Добрыни подоспела к мысу Сундсвааль, когда там уже вовсю кипела битва не только на воде, но и на суше. Часть войска Стюрбьерна Старки высадилась на мыс, напав на лагерь Эрика Сегерселя. Рядом с мысом на спокойных лазоревых водах залива Лег развернулось морское сражение. На этот раз у властителя Уппленда был перевес над Стюрбьерном Старки и в людях и в кораблях.

…Тора первой сумела разглядеть корабль Стюрбьерна Старки в гуще множества судов, сцепившихся бортами, на палубах которых шла яростная сеча. Судя по всему, «Дымчатый Змей» пытался прорвать в центре линию вражеских кораблей, но застрял между двумя упплендскими драккарами. Стюрбьерн и его дружина стойко отбивались от множества наседающих врагов, которые так и лезли через оба борта на палубу «Дымчатого Змея». Боевой рог Стюрбьерна Старки непрерывно подавал сигналы для своих отставших кораблей с призывом о помощи. Однако все драккары из флотилии Стюрбьерна уже увязли в сражении, стиснутые выгнутым в виде полумесяца боевым строем судов Эрика Сегерселя.

В этой отчаянной ситуации появление четырех новгородских ладей стало истинным спасением для Стюрбьерна Старки и полной неожиданностью для его врагов.

Добрыня в числе первых перескочил на палубу вражеского драккара, едва нос его ладьи протаранил корму неприятельского судна. Тора не отставала от Добрыни ни на шаг, выказывая неженскую храбрость и поразительное умение во владении мечом. Вражеские ратники в страхе пятились от Торы, принимая ее за валькирию. Русские дружинники следовали за Добрыней и Торой несокрушимой стеной, их красные овальные щиты, заостренные книзу, повергали воинов Эрика Сегерселя в растерянность. Никто из них не предполагал увидеть под стягами Стюрбьерна Старки воинов-русов.