– Филара, спокойнее.
– Тингралл решительно взял ее за локоть.
– Все гораздо сложнее, чем ты думаешь. Мы просто не могли прийти раньше...

– Сложнее...
– Филара решительно высвободила руку.
– Да, вы спасли нас. Спасибо.
– Она картинно поклонилась.

Сидящий в кресле человек молчал.

– Но почему вы не поставили там гарнизон? Ведь вы ждали этого. Ждали, что нечисть пробудится. Почему ты не пришел туда и не остановил эту лавину смерти?

– Все слишком запуталось, девочка, - вздохнул усталый предводитель Ордена.
– Здесь слишком много всего...

– Не называй меня девочкой! Все мое детство прошло среди крови и смерти. Я научилась владеть мечом раньше, чем мне исполнилось десять лет. Я видела смерть своего отца. Я хоронила своего мужа, когда его порвали крюколапы. А где в эти дни был ты? Грелся у камина, посасывая пиво? Почему твои люди не пришли на Амасионис? Почему Орден даже не пытался очистить болота?

– Я не мог вмешаться раньше, потому что был несколько... занят. И я не могу прямо вмешаться сейчас, чтобы не вызвать ответного удара со стороны Падших.

– Падшие! При чем здесь Падшие? Я говорю о нечисти, а не о древних врагах...

Довольно долгое время сидевший в кресле человек отсутствующим взором смотрел на разъяренную Филару, которая все больше и больше смущаясь под этим взглядом, беспрестанно поправляла свое платье. Глаза... Какие-глаза... Она тонула в них. Она видела в них всю свою жизнь. Видела отражение огней древних городов, видела стотысячные армии, идущие на поля битв, видела пламя и смерть.

Этот человек повидал все это.

А среди этого нагромождения образов царил призрак усталости и отчаяния. И невозможности как-нибудь повлиять на события.

– Ты ничего не понимаешь, а у меня нет времени, чтобы объяснять тебе. Иди. Тингралл ответит на твои вопросы, - бездонные провалы глаз уставились на застывшего как кролик перед удавом волшебника, - если захочет, конечно.

Филара как во сне повернулась и вышла.

– Зря ты так, - вскользь заметил медленно шагающий рядом Тингралл.
– Он делает все, что может, чтобы спасти Мироздание. Жертвует малым, чтобы спасти большее.

– Жертвует? Ну почему именно наша деревня должна была стать одной из этих жертв? Кто мы теперь без дома, без денег, без родной земли? Нищие, отверженные... Чужаки...

Широкие плечи Очистителя опустились. Тингралл тяжело вздохнул.

– Знаешь, даже Творцы не всесильны. Более того... за последние несколько недель я узнал, что большая часть нашей веры оказалась ложью. Мы верили в иллюзию, сказку, порожденную чей-то богатой фантазией. Отец Сущего, создавший род человеческий, Падшие, навеки запечатанные в глубинах первородной тьмы, Страж Бездны, обреченный вечно нести свою тяжелую ношу, оберегая всех нас от древнего зла. Вот только все это совсем далеко от истины...

Филара искоса глянула на своего собеседника и промолчала. Они медленно спускались по лестнице, направляясь во двор Цитадели. В окнах, слабо смазанное дымкой магического щита, мелькало ослепительное сияние солнца. Жаркий Роднесс, совсем не похожий на неприветливый и опасный Амасионис.

– И нет больше Отца Сущего. Тот, кого звали этим именем в давние времена какие-то религиозные фанатики, уже мертв. Тот, кому мы молились всю свою жизнь, мертв уже тысячу семьсот лет. И Падшие продолжают свою разрушительную работу, неся хаос и возмущения, а ведь когда-то они считались светочами добра и справедливости. А Страж Бездны сидит в кресле и смотрит на меня своим нечеловеческим взглядом, и я смотрю на него.

Они сошли со ступеней и медленно двинулись по широкому коридору. Мимо сновали десятки слуг, проходили погруженные в свои мысли волшебники, несколько легионеров равнодушно провожали взглядом проходящих мимо людей.

– И знаешь, Филара, я понял то, что, кажется, стремился понять всю свою жизнь. Не существует в Мироздании такого понятия как зло, не существует и такой вещи как добро. Есть только люди. Люди большие и маленькие, великие и никчемные, слабые и могущественные. Именно они и создают то, что в мирах именуют добром или злом. Я понял, что Творцы далеко не безгрешны, и что Падшие отнюдь не являются воплощением абсолютного зла. Не существует абсолютно черного, как не существует и незапятнанной белизны. Жизнь - это в основном серый цвет. Мешанина того и другого... Твой отец понял бы меня.

Филара молчала.

– И не было бы ничего. Ни ужаса Амасиониса, ни кошмара Раскола, ни Эпохи Хаоса, если бы некоторые из нас не пошли за Падшими. Сейчас и тогда, тысячу семьсот лет назад. Именно люди создают эту войну, и людям надлежит воевать в ней. Людям, а не Творцам, пусть даже и падшим.

Что-то мимолетное проскользнуло в голове Филары. Будто бы еще один кусочек головоломки встал на свое место. Душу наполнило предчувствие чего-то... необратимо ужасного.

Она повернулась к Тинграллу.