– Там Анжела! – крикнул Георгий и бросился внутрь дома.

– Закройте дверь, – распорядился Малахитов, – и подоприте лестницей.

Настя, увидев, что за братом закрылась дверь, стала звать на помощь отца и мать.

– Заткните ей глотку, – распорядился разгоряченный своими действиями Ник.

Изнутри подожженного дома послышались сильные удары в дверь – это оставшиеся в ловушке девушка и парень пытались вырваться из смертельного плена. Вначале Малахитов хотел попугать строптивую девушку, но потом задумался. В нем боролись два чувства. С одной стороны, он хотел встречи с Анжелой. С другой стороны, если не открыть дверь, то исчезнет не только его первая настоящая любовь – вместе с ней исчезнет его большая проблема, связанная с беременностью девушки. Именно это и заставляло его медлить. Удары становились реже и совсем утихли, но затем раздался сильный таранный удар, и дверь, слетев с петель, выпала из проема. На крыльцо выскользнул Георгий с массивной скамейкой, которой и нанес решающий удар. За парнем, прикрыв лицо влажным полотенцем от удушья, выбежала Анжела.

– А вот и беглянка! – подхватил ее под руку Ник. – Что же ты от меня бегаешь? Разве я тебе больше не нравлюсь?

Девушка не отвечала, боясь спровоцировать его агрессию.

– Хлыст, – подозвал Ник к себе бригадира омсовцев, – остаешься здесь. Никого из церкви до утра не выпускать. Я к себе домой.

Малахитов схватил сопротивляющуюся Анжелу и потащил ее к автомобилю.

– А с этим что делать? – спросил Хлыст, указывая на Георгия, который лежал на земле связанный.

– Отвезите с Дроном его в гаражи, я подумаю, что с ним сделать, – отдал последнее распоряжение Ник.

Всю дорогу от церкви до дома ехали молча. Анжела думала о судьбе Георгия и о том, что будет с ней и ее ребенком. Больше всего она боялась, что тот кошмар, который она пережила в гинекологическом отделении, может повториться. Малахитов же думал о том, как вернуть расположение девушки. В ее присутствии его охватило непреодолимое желание сблизиться с ней прямо сейчас, в машине, но он сделал над собой усилие, чтобы окончательно не наломать дров в их отношениях. По его звонку в столовой был накрыт стол, но девушка отказалась сесть с ним за стол и, сославшись на позднюю ночь, отправилась в свою комнату.

Утром его разбудил звонок Хлыста.

– Ники, уже утро, снимать осаду с церкви? А то менты опять подъезжали, грозят региональный ОМОН прислать – типа, выборы с утра… А больше всех этот капитан Фролов распаляется, говорит, что возбуждено уголовное дело по массовым беспорядкам. Надо было его прибить, пока в руках был, – разочарованным тоном доложил Хлыст.

– Выборы – это дело политическое, пусть старичье последний раз проголосует за нашего человечка, – дал согласие на снятие осады Ник. – Многие из тех, кто сейчас в церкви, не доживут до следующих выборов. Вы там пометьте самых активных.

Отключив телефон, Малахитов подумал, что жизнь складывается как нельзя лучше. Он вернул любимую девушку, разгромил последний очаг сопротивления в городе, став полным хозяином в Хромовском районе, и теперь может пропагандировать свои идеи на всю страну. Пусть не везде будет такой результат, как в его городе, зато это всколыхнет дремлющие силы молодежного сопротивления. Плюс ювенальная юстиция получит полный карт-бланш, чтобы окончательно сломить влияние родителей в воспитании своих детей, дабы те перестали навязывать им свою волю, считались с их интересами и требованиями. Николай вспомнил о сегодняшнем приезде отца, и настроение немного подпортилось. Он позвонил на охрану. Трубку поднял Дрон.

– Если приедет мой отец, не впускать! – получил охранник категоричный инструктаж молодого хозяина.

– Ваш отец? – не понял Дрон. – Иван Николаевич? Мэр города?

– Я что, не по-русски говорю? – разозлился Ник. – Да, мой отец или моя мать, все одно – не пускать в дом!

– Есть, – поспешил успокоить его охранник.

– Попович в гараже?

– Да, прикован к батарее, – доложил Дрон. – Немного ему вломили для порядка, чтобы понимал, что не в церкви находится…

– Это правильно, – расхохотался довольный Ник.

В хорошем расположении духа он направился в столовую на завтрак. Анжелы за столом не было. Ник велел горничной позвать ее. Через пять минут девушка спустилась в столовую.

– Заставляешь себя ждать! – недовольно проронил юноша, с аппетитом набрасываясь на еду. – Я уже слюной изошел.

– Ел бы, зачем я тебе? Что, без меня пища не переварится? – спокойно и с достоинством ответила девушка.

По ее тону было понятно, что она уже не боялась Ника. Малахитов воспринял это по-своему, как то, что отношения между ними стали налаживаться.

– С отца пример беру, он никогда без матери есть не начинал, – усмехнулся Ник, считая, что делает приятное для девушки сравнение.

– С каких это пор ты с родителей пример стал брать? – Ирония так и сочилась из слов Анжелы.

– Ты что, специально меня задеваешь? – откинулся на стуле Малахитов, пристально всматриваясь в собеседницу. – Чего ты этим хочешь добиться?

– Я хочу, чтобы ты меня отпустил, – честно призналась Анжела.

– Что, соскучилась по поповичу своему? – помрачнел парень.