Авиаконструктор Эрнст Хейнкель сказал по этому поводу следующее: «Когда Удет утром 17 ноября 1941 г. в спальне своего дома пустил смертельную пулю себе в голову, все было уже ясно.

Блицкриг против России потерпел неудачу. Брошенная на Восток немецкая авиация была уже в значительной мере потеряна в русских просторах…»

Фюрер не сильно расстроился, благо самоубийство в Третьем рейхе не было делом исключительным, и поручил заниматься решением проблем авиации фельдмаршалу Мильху и известному летчику-асу Адольфу Галланду.

Первое, с чем столкнулся Мильх на новой должности, это своего рода застой в авиационной промышленности. Заводы продолжали выпускать устаревшие либо близкие к этому типы самолетов, а разработка новых образцов затягивалась годами. В то же время ряд новинок – тяжелый истребитель Ме-210 и тяжелый бомбардировщик Не-177 – оказались не особо удачными. Однако это были не последствия чьих-то глупых решений, а всего лишь следствие стратегии блицкрига. Считалось, что войну можно выиграть в ходе нескольких молниеносных кампаний, поэтому имеющихся самолетов казалось вполне достаточно.

Что касается отношений Гитлера с Герингом, то вплоть до осени 1942 г. рейхсмаршал пользовался полным доверием. Только в ноябре во время кризиса под Сталинградом окружение фюрера стало замечать, что «Жир № 1» стал реже присутствовать на совещаниях и реже появляться в ближнем кругу диктатора. Генерал Йодль потом рассказывал: «В первые годы войны Гитлер полностью доверял Герингу. Он вообще не вмешивался в дела авиации. Постепенно он узнал, что авиация приходит в упадок, а также узнал от всех нас, что если авиация не будет снова поднята на должную высоту, то Германия не сможет победить в этой войне». С тех пор он стал детально заниматься делами авиации.

Фюрер осознал, что в руководстве Люфтваффе далеко не все в порядке, и стал все чаще позволять себе в присутствии других высокопоставленных лиц критиковать Геринга. По воспоминаниям адъютанта фон Белова, Гитлер говорил ему, что рейхсмаршал недостаточно точно информирован о положении дел на фронтах.

В 1941–1942 гг. германская авиация действовала за счет накопленных ранее резервов, которые к началу 1943 г. были исчерпаны. В то же время программа по принятию на вооружение новых самолетов не была реализована. Что касается самого Геринга, то он пытался исправить ситуацию, правда, в основном административными мерами. Чем больше поражений терпели Люфтваффе на многочисленных фронтах, тем больше проводилось всевозможных реорганизаций, переформирований и перестановок командного состава.

Гитлер и Геринг, 1944 г.

Инспектор дневной истребительной авиации генерал Галланд еще в начале февраля 1943 г. заявил, что ситуация на всех фронтах вынуждает Люфтваффе перейти в основном к оборонительным действиям, для чего необходимо срочно увеличивать численность истребителей. Впрочем, легендарный летчик выражал вполне понятное, хотя и не всегда объективное желание сделать приоритетным именно свое ведомство. Однако Гитлер и Геринг считали иначе. Фюрер вполне справедливо полагал, что одной обороной выиграть войну невозможно, потому планы по резкому увеличению производства истребителей за счет ударной авиации, одобренные Мильхом, не получили одобрения. Он считал, что даже налеты союзников на Германию следует предотвращать не только за счет совершенствования ПВО, но и путем усиления ответных ударов возмездия по английским городам.

В июле 1943 г. после нескольких опустошительных налетов союзной авиации Гитлер частично согласился на увеличение выпуска дневных и ночных истребителей, но при условии, что производство бомбардировщиков и штурмовиков все же останется на прежнем уровне. Затем в декабре фюрер не без сомнений подписал план, согласно которому авиазаводы должны были выпускать три тысячи истребителей в месяц.

Кризис в отношениях Гитлера и командования Люфтваффе наступил в марте 1944 г. после серии английских налетов на Нюрнберг. И хотя во время этой операции германская ПВО работала очень эффективно и нанесла противнику большие потери, город все равно сильно пострадал. Только после этого фюрер согласился, чтобы выпуск истребителей получил приоритет, и даже на то, чтобы часть бомбардировочных эскадр переформировать в истребительные.

Фюрер стал постоянно вмешиваться в проведение авиационных операций. Начальник главного командования Люфтваффе в 1944–1945 гг. генерал Карл Кёллер жаловался: «Ни одну операцию нельзя было начать без одобрения фюрера. Множество штабных работников ежедневно готовило отчеты о положении дел, чтобы можно было ответить на самые дотошные и неожиданные расспросы Гитлера». Кёллера также возмущало, что «переброску эскадр Люфтваффе с одного фронта на другой нельзя было осуществлять без прямого согласия фюрера». По мнению генерала, его шеф не научился широкому взгляду на ход войны, так как его якобы интересовали только детали.

Некоторые непосредственные приказы диктатора также вызывали у авиационных командиров возмущение. Так, весной 1944 г. по его указанию большие запасы снаряжения Люфтваффе (мины, торпеды, бомбы, запчасти и т. п.) были направлены в стратегически важные, по его мнению, районы – Норвегию и Грецию. В случае чего, это должно было обеспечить быстрое реагирование на высадку десантов. Во время высадки союзников в Нормандии Гитлер отказался санкционировать переброску бомбардировочных групп, оснащенных Не-111 для минных постановок в проливе Ла-Манш. В данном случае, во-первых, его решение было вполне обоснованным, во-вторых, эта идея ставить мины при полном господстве противника в воздухе являлась полным идиотизмом. Так что Кёллер с его «широким взглядом» на ход войны по уровню компетентности и реализма стоял куда ниже своего фюрера.