Из щели под дверью выбивался слабый лучик света. Коля потянул дверную ручку на себя, дверь слегка приоткрылась.

– Смотри, дверь открыта, — Коля открыл дверь полностью. — Наверно, он уже внутри. Интересно, кто он?

– Надеюсь, не тот дылда из десятого, — Денис, слегка поколебавшись, зашёл внутрь. — Он ведь тоже постоянный нарушитель дисциплины.

– Надеюсь… — согласился Коля и зашёл следом.

– Эй! Есть тут кто? — громко спросил он стеллажи и полки со всякой рухлядью, сваленной на них в кучи. Одинокая лампа под потолком хотя и освещала всю комнату, но старые парты и поломанные стулья, сложенные в неровную башню, закрывали обзор дальней части.

– Прибыли трудовые резервы? — из-за башни вышел Реймонд Мирославович с большой картонной коробкой в руках.

– О, какие лица! — Реймонд узнал мальчиков. — Какими судьбами?

– Нас директриса послала, — начал Денис.

– Александра Ивановна, — продолжил Коля и уточнил: — школу наряжать.

– Ясно, — учитель улыбнулся. — Ну, раз все в сборе, то берите эту коробку, тут гирлянды и флажки, — он передал коробку Денису. — Коля, возьми стремянку, вон, у двери стоит. И пойдём трудиться на благо Отечества.

Реймонд опять скрылся за сломанными партами и вышел с другой коробкой, тихо позвякивающей на каждом шаге. Втроём они пошли на второй этаж, где предстояло наряжать зал к празднику.

Учитель, балансируя почти под самым потолком на последних ступеньках стремянки, закреплял электрогирлянду на вершине ёлки. Денис и Коля развешивали украшения на нижних ветках.

– Так и знал, что вдвоём будем пахать, — ворчал Денис. — Вот всегда так: как работать, так никого, а втык за не сделанное получать, так всем. И не докажешь потом, что не виноват.

– И не говори, — согласился Коля, — ещё и крайним окажешься.

– Привет, ребята! — к ним подошла девочка из класса Дениса. — Значит, вас отрядили наряжать ёлку?

– Привет, Шурка, а тебе какое дело? — не очень вежливо ответил Денис.

– А такое, что мне Александра Ивановна поручила проследить и руководить выполнением работы. А то, цитирую, “эти обормоты самостоятельно ничего красиво сделать не смогут”, - Шура оглядела уже повешенные игрушки и сморщила нос в презрении: — И она права, кто же вешает шарики одного цвета вместе? Никакого художественного вкуса. Вот эти надо перевесить, эти сюда, такие — к стволу, — Шура, явно наслаждаясь процессом, раздавала указания. — Кстати, где третий? — девочка, наконец, заметила несоответствие численности рабочих с выданными ей инструкциями.

– Эмм… третий обормот, вроде как, я, — с лестницы, улыбаясь, спустился Реймонд. — К вашим услугам, мисс, — он слегка поклонился мгновенно покрасневшей девочке.

– Ой, здрасьте. Вы продолжайте пока, я сейчас стенгазеты принесу, — Шура быстро развернулась и убежала из зала.

Коля прыснул со смеха.

– Вот облом, не покомандовать.

– Ага, видел, как она покраснела? — присоединился Денис и повернулся к учителю: — Реймонд Мирославович, а вас-то за что?

– Был бы человек, а повод найдётся, — весело ответил Реймонд. — Вообще, нельзя детей без присмотра оставлять, а в школе из мужчин кроме меня только трудовик. Ну какой из него помощник?

Шура довольно скоро вернулась с подружкой. Вдвоём они несли несколько раскрашенных листов ватмана, скотч и баночки с краской. Шура решительно подошла к работающей троице.

– Так, на ёлку крупные игрушки снизу, мелкие — сверху. Цвета чтобы не кучковались. Закончите — повесьте флажки от ёлки до тех карнизов и вот эту гирлянду поперёк. Мы с Катей пойдём клеить газеты, — чуть ли не скороговоркой выдала она инструкции, стараясь не смотреть на учителя.

– Да, мэм, — Рэймонд шутливо отдал честь и вернулся на стремянку.

Примерно через час работа подходила к концу. Стенгазеты заняли стены между кабинетами, мишура и вырезанные снежинки заклеили окна, а ёлка покрылась толстым слоем целлофанового дождика; осталось только развесить воздушные шарики. Девочки оглядели преобразившийся зал и, заявив, что им тут больше делать нечего и что осталась только мужская часть работы, с которой можно справиться и без них, убежали домой.

Красные от натуги мальчики соревновались в скорости надувания разноцветных шариков. Коля слегка отставал от товарища — его оранжевый шар вырос размером с голову, догоняя зелёного конкурента, похожего на арбуз. Ещё выдох и шарики сравнялись. Коля ускорил темп и оранжевая голова стремительно увеличилась в размерах, став почти прозрачной огромной сферой. Денис вдохнул поглубже — в его раздувшийся шар воздух уже входил с большим усилием. Неожиданный взрыв Колиного оранжевого шара заставил Дениса вздрогнуть и выпустить из губ зелёный хвостик шарика-арбуза. Стремительно сдуваясь, шарик заметался по залу, сопровождая свой полёт свистом выходящего воздуха. Сделав резкий вираж, он врезался в оставленные девочками на широкой лавке баночки с гуашью и сбил их на пол. Неплотно прикрытые крышки свалились ещё в падении и покатились по полу, оставляя за собой разноцветные линии.

– Упс, — прокомментировал Денис происшествие и бросился поднимать баночки. Коля начал стирать разлитую краску бумагой, но только ещё больше размазал её по полу. Денис расстроенно посмотрел на пятно, ставшее неопределённого цвета.

– Придётся отмывать. Схожу вниз за водой.

– Давай быстрее, пока не высохло. Я соберу, что смогу, — согласился Коля, продолжая попытки вытереть краску.

Денис набрал почти полное ведро воды и возвращался назад. В это время в школе уже никого не было и шаги звонко отражались от голых стен. Денис чувствовал неправильность в том, что он находится один, в тишине, в обычно шумном и людном месте. Неосознанно он ускорил шаг; чувство неуютности усилилось. Вдруг звук шагов изменился, став более глухим, как будто на пол постелили пушистый ковёр. В фойе стало немного темнее. Денис оглянулся. На него по полу медленно ползла густая полупрозрачная масса. Она уверенно, не торопясь, продвигалось к мальчику. Тусклый свет ламп бликами отражался от студенистой поверхности, очерчивая зеленоватые контуры. Денис против воли остановился. Повернулся лицом к наползающему густому гелю. Ему было страшно, хотелось закричать, убежать, но что-то заставляло его стоять на месте и смотреть, как гель вытекает, выдавливает себя из большого зеркала на стене. Стекает со стеклянной поверхности на пол и ползёт, перекатываясь и чуть слышно булькая. Этот гель почему-то казался склизким, тёплым и мерзким, вызывающим отвращение одним только существованием. Ещё несколько секунд и он коснётся ботинка, потом медленно потечёт вверх по ногам и поглотит Дениса. Но мальчик не мог заставить себя пошевелиться.