Длинный, длинный пологий спуск… Вот бы где разогнаться до сотни кэмэ и без переключения скоростей вылететь на противоположный склон…

Борька по звуку движка почуял неладное и приподнял башку из спальника. Ахмет, когда я перешел на нейтралку и начал притормаживать, тоже очнулся и принял сидячую позу. Сворачивающий на боковую дорожку «шевроле» они сразу увидели, но промолчали. С момента взрыва, когда сзади долбануло, особенно после того, как я проигнорировал два раза Борькину просьбу остановиться, в кабине у нас возникла некоторая напряженка. Точнее, от Боба ко мне пошли волны отрицательной энергии. Ну, еще бы — не остановился подлец, не оказал людям помощи! Волны, конечно, были не сильные — не порча и не сглаз разумеется, а так… Фигня, в общем, на меня не действовало.

В зеркало заднего вида мне хорошо было видно, что позади у меня как по заказу — никого нет. Джип сумасшедший вперед умчался, грузовых и легковых на дороге тоже не отслеживалось, поэтому я включил правый поворот и резко вышел на середину дороги. В этот момент я окончательно убедился, что встречная машина — полноприводный микрофургон «шевроле». Логиновская или нет — пока не факт, но очень похожа. Да и место как раз то, заветное…

Я повернулся к Борьке и с невинным выражением морды лица спросил:

— Никого тебе эти синие глазки не напоминают?

В ответ он издал губами характерный звук — напоминают, мол. Ну, значит, вот сейчас прямо и проверим — не показалось ли? И почему бы нам сразу не выяснить — ху из ху, чтобы потом не терзаться сомнениями и догадками?

«Шевроле» собрался не спеша повернуть на неприметную дорожку, ведущую в лес, притормозил… Мне, странным образом тоже как раз туда и именно сейчас понадобилось. Вот поэтому я и решил осуществить свой маневр чуть раньше его. В конце-то концов — он ведь слева, вот пусть и уступает. Правила дорожного движения пока еще для всех одинаковы! Короче — я свернул на эту дорожку чуть раньше. Свернул и тут же дал по тормозам. Зашипел воздух, и наш «КамАЗ» встал, как вкопанный. Приехали.

«Шеви» замер слева, и из него никто не показывался. Ну, что же, будем вежливыми — я открыл дверцу, выпрыгнул из кабины и, обойдя ее спереди, двинулся по снегу, который оказался здесь неожиданно глубоким, к «шевроле».

С пассажирской стороны опустилось тонированное стекло, и на меня уставился… ствол. Вот это здорово!

Я не видел, у кого в руках был этот ствол — ночь, яркий свет фар наших и «шеви», — но мне почему-то это не понравилось: не люблю я, когда со мной вот так, по-хамски, блин… И еще мне почему-то показалось, я прямо инстинктивно почувствовал, что там, в машине, с автоматом — женщина.

Дева печальна сидит, праздный держа… автомат!

Зар-р-раза… Этого мне только не хватало! Совсем чокнулись — без оружия уже в сортир не ходят. Человек с ружьем, мать их… Вернее — баба с ружьем. Или не баба?

Я сразу вспомнил ту июньскую белую ночь у деревни Зуево, заброшенное лесное кладбище, и в голове мелькнуло имя — Мария.

Если это человек Логинова — не будет она стрелять, однозначно. Если нет — тем более. С какого это фига?

Деваться мне все равно было некуда, и я пошел ва-банк, напропалую. Я бодро-весело поднял руки — мол, сдаюсь, сдаюсь, затем опустил их и громко и почти радостно сказал:

— Привет, Мария. А где Гена? — Попал в десятку. Гена был здесь. На сей раз он сам сидел за баранкой своей красивой «тележки». Полковник открыл левую дверцу, выпрыгнул в снег и, подойдя ко мне, поздоровался, как будто мы вот только недавно — может, вчера или сегодня — расстались, и вот опять встретились.

Случайно, разумеется. «Ах, неужто это вы?..» Картина Кушкина — «Не ждали?» Ну, я тоже не стал «терять лица» и поздоровался с ним точно так же — спокойно и доброжелательно:

— Привет, полковник…

Прямо, какие-то чудеса с нами и Логиновым происходят. Куда мы с Бобом не сунемся — везде он. А может быть, он не один? Может, их много — полковников Логиновых?

Не-е-ет, полковников действительно много — но таких, которые со мной в поле в восемьдесят девятом году работали, больше не может быть. И которые меня с Борькой и Николаем Ивановичем от нехороших злых мужиков кагэбэшных отмазывали — тоже кроме Гены нет. Да и по другим признакам другого Гены именно здесь — неподалеку от поворота на Лоухи — и именно в это время быть не должно. Он, родимый…

Тут из кабины «КамАЗа» высунулся Борька, успевший перелезть на водительское место, и громко спросил:

— В чем проблемы, командир? Если эта большая грязная шаланда с синим ящиком мешает проезду вашего восхитительного «линкольна», таки я ее щас уберу. О’кей?

Гена засмеялся, махнул рукой — мол, двигай за мной — и залез назад в свой автобус. Я тоже вернулся в кабину «КамАЗа», но уже с правой стороны, поскольку мое место за рулем оккупировал Боб. Когда я залезал в кабину, Борька очень выразительно посмотрел на меня. Я пожал плечами и изобразил на лице полное недоумение. А что я мог ему сказать?