И для них с Фолрэшем это объяснение действительно было достаточным.

— А ведь вас Двуликая не целовала по утрам в лобик, — пробормотал я.

— Есть такая вещь — органические поражения головного мозга, — усмехнулась Анша. — Тут уж целуй, не целуй, все равно ничего не получишь. Кстати, вот мне интересно, а как вы собирались поступить со мной?

— Ты должна была спать, — ответил Орузоси. — Фолрэш дал тебе лекарство. Но оно, видать, смешалось с той дрянью, которой тебя уже накачали, и не подействовало. А утром ты, возможно, взглянула бы на вещи иначе…

Анша только покачала головой — как и я, она не могла подобрать слов. Некоторое время мы все молчали. Я не мог поверить, что люди, с которыми я вместе дрался, мчался на изнемогающем мерге. сквозь ночь, люди, с которыми я делил кров и еду, могли вот так относиться ко мне — хладнокровно и расчетливо. Как фермер относится к своим баранам — он, может, потреплет какого-то из них по загривку, любя и гордясь, но это никак не изменит его планов пожарить шашлык сегодня вечером. Я не мог поступить с Фолрэшем и Орузоси так же, как они хотели поступить со мной. В смысле, технически им было нечего противопоставить моему пулемету. Но я не мог заставить себя подняться к своему оружию.

— Ну, Катимаро — ладно… Он же родился здесь, — произнес я.

Орузоси пожал плечами:

— Если ты хотел меня оскорбить, тебе это не удалось. Весь план операции был разработан людьми, которые родились в Вельчера. Есть способы решения ситуаций. И они не зависят от того, кто и где родился.

— Но ты, Фолрэш… ты… Так не поступают с людьми, — закончил я.

— Так люди не поступают с людьми, — перебила меня Анша.

Наши мысли оказались удивительно созвучны. Она, так же как и я, вспоминала наш последний вечер в деревне нрунитан, когда мы с ней отказались от шашлыков из мяса Штуца, и то, что я сказал тогда, когда она пыталась увести меня от решетки. Я впервые подумал о том, что, если бы передо мной сейчас стояли гигантские тараканы, мне было бы легче.

— Да, но что делает нас людьми? — сказал я.

— Наши решения, — твердо сказала Анша.

И я принял решение.

— Подними инструменты, Орузоси, — сказал я. — Забирайте свою Чашу и уходите. Мы с Аншой пойдем к горам и вернемся домой.

— Отличный план, — кивнула Анша. — Я тебя выдам за пленного. Тут километров семьдесят, если по прямой. Правда, горы…

— А ты, Авене, теперь видишь направление туннелей, — заметил Орузоси. — Зачем вам в горы лезть? Пройдете понизу.

— Спасибо за совет, Маро, — ответил я. — Делай то, что собирался.

Я сел на своей лежанке и расстегнул комбинезон. К бедру можно было подобраться, только сняв одежду полностью. Я завернулся в плащ. Анша устроилась рядом и держала фонарик. Орузоси простерилизовал инструменты и разложил их рядом на чистой тряпочке. Он коснулся моего бедра. Пальцы у него были холодные, но гибкие. Он ввел обезболивающее не так ловко, как моя бабушка, но подействовало оно так же. Пока Орузоси ковырялся в моей ноге, я сидел и смотрел на спящего ящера. Фолрэш тем временем нервно ходил из угла в угол.

— Маро уже скоро закончит, — сказал я, видя его метания. — Вы выполните свою… миссию.

— Никто не думал, что ты хлебанешь из Чаши, — заметил Орузоси, не поднимая глаз от моего бедра, над которым корпел. — Теперь ты единственный Красный Бивень. Ты незаменим. Я, например, не стану таким же, как ты, даже если отопью из Чаши. Я просто умру. Это существенно меняет расстановку сил. Хватит нож баюкать. Пойдем с нами.

Я даже не нашелся, что ответить на это. Фолрэш остановился.

— Подожди, Маро, здесь надо не так, — задумчиво проговорил он.

— Ну, попробуй по-своему, — согласился Орузоси. — Ты дольше прожил среди них.

Фолрэш остановился.

— Авене, ты решил… уйти… потому что не хочешь рисковать, идя к генератору, или потому, что не хочешь идти вместе с нами? — спросил он.

Анша сердито фыркнула.

— Хоть на голову мочись — все Белого слезы, — пробормотала она.

— Конечно, я не хочу рисковать, — ответил я. — После того, как меня били, чуть не съели, опоили психотропным, после того, как я столько пробежал по этим подземельям, я, конечно, совершенно не хочу закончить это дело. Моя миссия, оказывается, заключалась в переноске Чаши Бытия — всего лишь! Я чуть не сдох, пока нес ее, но теперь я отдал ее вам. Я выполнил свою задачу и с радостью ухожу. Здесь абсолютно безопасная местность, и я охотно прогуляюсь по ней в компании с красивой и смелой девушкой. Заодно и ногу разработаю — после операций ведь советуют ходить, чтобы мышцы не атрофировались.

Лицо Фолрэша исказило мучительное раздумье.

— Ты можешь… простить нас… если мы пообещаем, что больше никогда… — произнес он, запинаясь и с трудом подбирая слова. — Не предпримем таких действий в отношении тебя… что будем выручать тебя, если ты попадешь в беду, не потому, что ты нам нужен, а… просто так, потому что ты… потому что ты…

Казалось, что он произносит подобные слова первый раз в жизни и сталкивался с ними до этого разве что в словаре.

— Не стоит богам пытаться выражать человеческие эмоции, — ответил я. — Очень плохо получается, ненатурально.