Венис почти не слышала его слов. Никогда прежде она преднамеренно не касалась голой груди мужчины, а сейчас осознанно положила руки Ноублу на грудь. У него на шее вздулись вены, он закрыл глаза и медленно глубоко выдохнул.

Кожа Ноубла была совершенно гладкой, и под тонким, мягким слоем тела ощущались твердые, напряженные мускулы.

Он был теплым. Разве можно было предположить, что его тело будет таким теплым и таким упругим? Таким нежным и таким гладким, таким твердым и неподатливым? Соединение этих противоположных качеств было необычным и возбуждающим.

Венис дотронулась до плоской, шероховатой поверхности медно-красного соска, и Ноубл, вздрогнув, согнулся в талии, словно получил удар в живот. Она в испуге отдернула руку, а он, открыв глаза, поймал ее взгляд.

Венис никогда в жизни не видела такого грозного — или гипнотизирующего — взгляда. Почувствовав, что рот у нее, необъяснимо почему, вдруг пересох, Венис облизнула языком губы, и Ноубл застонал.

— Не понимаю, почему вы это делаете. Из-за поступков Тревора? Вы ничего не должны мне, Венис, — в отчаянии произнес он.

— Я делаю это для самой себя, — тихо ответила она. — Я делаю это для себя, чтобы лечь в постель с мужчиной, которого люблю.

— Нет.

— Да.

Нетерпеливо скользнув пальцами по его телу, Венис дотянулась до затылка и потянула голову Ноубла к себе.

Самообладание Ноубла, подвергавшееся мучительному испытанию, не выдержало. Положив одну большую руку сзади ей на голову, так что волосы заструились по тыльной стороне ладони, он, зажав черные как смоль локоны, откинул голову Венис назад. В это же время обвившись другой рукой вокруг талии, он притянул Венис к себе и зажал ее бедра между своими ногами, вызывающе глядя на нее глазами цвета расплавленного золота.

— Значит, вы хотите меня? Мальчишку ирландской кухарки? — Он страдальчески оскалился, в его вызывающем и грубом от безысходности поведении чувствовалась безмерная боль, а голос был полон страдания.

— Нет. Я не маленькая девочка, которой нужен друг. Я женщина, любящая мужчину. Одного мужчину. Мне нужны вы, Ноубл Маккэнихи.

— О Господи! — прошептал Ноубл. — Вы понимаете, что говорите? У меня нет ничего — ни семьи, ни состояния.

И тогда Венис поняла. Она была для него запретным плодом, запретным потому, что Ноубл научился не хотеть того, чего не мог получить. А Ноубл думал, что не сможет получить ее.

— Я ваша.

— Вы моя, — повторил он тихим шепотом. — Это так.

Венис забыла все слова, забыла обо всем на свете, кроме ощущения его губ на своих губах, его пальцев, мягко сжавших ее подбородок, чтобы губы раскрылись шире.

Разжав руки, Ноубл удерживал Венис только сладостью поцелуя, а потом, положив большие ладони ей на бедра, прижал ее к своим бедрам.

Еще больше наклонившись над ней, он подхватил ее под колени согнутой ногой, так что почти полностью окружил своим телом.

— Пожалуйста!

Венис вцепилась в плечи Ноубла, уверенная, что сейчас упадет, но Ноубл никогда не даст ей упасть — он без усилий подхватил ее на руки.

Ветер, продувавший горы, нисколько не охлаждал его. Ноубл дрожал, держа Венис у своей груди, и чувствовал, что его добровольная сдержанность находится на грани срыва.

— Венис.

Неся ее к палатке, он трепетал от блаженства, потому что Венис щекой терлась о его грудь. Откинув полог палатки, Ноубл заглянул внутрь: там было слишком темно, а ему было необходимо видеть Венис.

Он схватил рукой брезентовый полог и потянул его. Палатка соскользнула с опор и упала. Он нетерпеливо отшвырнул ее в сторону и бережно опустил Венис на мягкое ложе из сосновых веток. Уложив ее, опершись локтями по обе стороны от нее, он заключил ее в тюрьму и держал в плену, боясь, что Венис одумается и откажет ему в том о чем он мечтал десять лет, и боясь, что она не одумается.

— Венис.

Потянувшись вверх, она погрузила ему в волосы растопыренные пальцы.

Венис прикоснулась к нему. Ноубл перенес свой вес на нее и, расположившись между мягкими бедрами, дал ей еще один шанс отказать ему.

Она им не воспользовалась.

— Венис, я не буду сожалеть ни о чем, что происходит между нами. Но будь уверена, девочка, я не переживу, если об этой ночи пожалеешь ты.

— Я не пожалею. — Она улыбнулась, целуя его. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, девочка. Но ты не должна доказывать свою любовь, отдавая мне свое тело. Оттуда, куда мы направляемся, обратного пути нет.

— Я знаю. Ноубл, я люблю тебя. Я хочу тебя. Хочу тебя целиком, хочу всего, что означает любовь. Прошу тебя.