Шрифт:
— Разве что перед тем, как сдохнуть.
— А хотя бы и так…
— Че ты его защищаешь вообще?! — Юрка даже остановился, и кобыла, воспользовавшись моментом, залезла в рожь.
— Я не его защищаю, — пролепетала Ленка, — я тебя успокоить хочу. Не надо ни на кого сердиться — своему же сердцу тяжело.
Юрка хотел что-то сказать, но вместо этого почему-то уставился на Ленку, не мигая.
— Что ты ходишь вокруг моего дома? Думаешь, я не замечаю? Ходит, ходит… Дура! Ну че ты, на хрен, от меня хочешь?
— Я? — сердце у Ленки оборвалось, — ничего… Я не буду больше…
— Нет, ты, блин, ходи!
— Хорошо.
— Тьфу ты, черт, — Юрка выругался, зачем-то стал тереть нос. — Зашибись! — Он бросил вожжи и отошел, и Ленка тут же испуганно спрыгнула — сползла —
с Мусты. — Я, между прочим, дерьмо! И внутри меня копни — столько дерьма, что не вычерпать!
— Ты врешь, все врешь, не говори так про себя, так нельзя!.. Я же вижу…
— Че ты видишь?
— Что ты — хороший! Ты настоящий, и сердце у тебя доброе! Только очень боишься чего-то, вот и прячешься. Только незачем тебе прятаться, потому что ты — сильный, сильнее их, на самом-то деле, но не знаешь еще этого… — бросилась объяснять Ленка, боясь, что не успеет.
— Я — добрый?! Что за бред! Фигня! — Юрка подобрал вожжи. — Покаталась, деточка, — свободна! — И ушел, резко дернув кобылу за собой.
Ленка, постояв немного, пытаясь сообразить, что произошло, помчалась к Любке.
— Люба, Люба! — Любка сидела дома и латала свитер, — что я тебе скажу!
— Что случилось-то?
Ленка скинула босоножки и примостилась на стул, подтянув коленки к подбородку. Путано пересказала подруге все события. С ее слов выходило, что Юрка на самом деле ее любит, только боится признаться.
— Ты че, не знаешь, — спросила Любка, выслушав, — что Митькина снова с Репой ходит?
— Вот! — обрадовалась Ленка, — он ее бросил, потому что на самом деле меня любит!
— Это она его бросила, потому что он ей надоел, — не обращая внимания на Ленкины восторги пояснила Любка и добавила, разглядывая свитер, — уж совсем ришкается1… А ну его, сниму манжеты вовсе. Правый совсем на липочке держится.
1 Ришкается — порется.
— Ну и ладно, — Ленка не совсем уловила разницу, — он меня любит, понимаешь?!
— Слушай, — Любка даже шитье отложила, — ты что, и впрямь его так любишь?
— Да. А ты разве не любишь Ломчика?
— Ну, мать, как у тебя все просто: любишь — не любишь…
— Так ведь все и есть просто. Пойдем в субботу на дискотеку?
— Я-то в любом случае пойду.
Ах, почему же сегодня только понедельник!
…А вечером и ночью был такой дождь, что тьма кругом стояла египетская. Гроза, и отключили электричество. Холодильник за ночь разморозился. Щи скисли. А баба Лена утром успокоенно сказала: “Ну вот он и прошел, с опозданием, правда, дождик на Ильин день”.
Глава 11
Лариска выписала из города космоэнергетика.
Надо же было ей что-то делать, чтобы вернуть себе нормальное лицо?
Сначала она выписывала мудреные журналы и газеты, звонила каким-то людям, что-то выясняла, записывала в большую бухгалтерскую книгу рецепты… При этом забросила дом и внука. Повредилась умом, решили в деревне. Может, и это тоже наслали на нее Манька с Тоськой?
— Не могу я, не могу больше таким полохалом жить, — причитала Лариска, — не могу.
И вот приехал космоэнергетик. Лариска сразу же, только встретив его, прибежала к бабе Лене:
— Лена, Лена, выручай, не могу же я его к себе поселить! Может, можно его у сестрицы твоей, у Насти поселить — одна ведь живет?
Настя, сестра бабы Лены, жила одна. Муж умер, а дочь единственная как уехала в город учиться, так и не вернулась, вышла замуж и укатила еще дальше — в саму Москву. Настя была младше бабы Лены, такая же беловолосая, седая, маленькая ростом, но беспокойная, разговорчивая и капризная.