Когда ты — результат экспериментов, паршиво, что твоя кровь не выдерживает чужой силы, мозг — ментальных нагрузок, что вызывает вечный холод в жилах и мигрень. Сложно совладать с характером чужеродной сущности. Непросто жить среди людей — не такой, как все. Тяжело подавлять в себе чужие желания…

Но это можно пережить.

Самое сложное — это знать, что, кого и как ты б ни любила — всё равно останешься вещью…

— Эй, что стряслось? — негромко спросил кто-то. Я подняла голову и изумлённо уставилась на Лин.

— Ничего. Что тебе нужно? — бросила я резко.

— О, как тебя… Но ты права, не время трепаться. Пошли, мы уходим.

— Куда? Тётя зовет?

— Из замка, Тан. А потом — из столицы.

Я замерла.

— Ты хочешь скзать…

— Всё, что должна была сделать, ты сделала. Пора валить отсюда, здесь будет жарко.

— Ты с ума сошла? Я не могу оставить Кин сейчас!

— Брось, твоей тётке не пять и даже не двадцать. Она разберётся, но для неё будет намного лучше, если не надо будет волноваться о тебе.

— Нет!

— Тан! Детка, во-первых, это пожелание твоей тёти…

— Скорее, приказ?

— Можно и так сказать, — тон демоницы стал вкрадчивым, — И потом, девочка, неужели ты не хочешь снова его увидеть?

— Кого? — ой, плохо, голос дрогнул…

— Да, ты уже догадалась, ведь так?

— Я никуда не пойду!

Демон улыбнулась и медленно, плавно, подошла ко мне. Склонившись так, что кучерявые волосы защекотали мне шею, она зашептала на ухо:

— Брось… Это ты ему рассказывай сказки, а я тебя вижу, вижу насквозь. Может, ты его и не любишь — но тебе, как мотыльку, снова хочется лететь на этот огонь, девочка моя — до одури, до шизы. Потому что ты — чокнутая, как и многие до тебя. Как бы ты не бегала от себя, для тебя жизнь — шаги по краю, танец на остром лезвии, терпкий привкус боли, сладкий привкус страха, грань между жизнью и смертью. И мне ты говоришь «нет», а тёмный зверёк в тебе шепчет «да, да, да!». Немногие могут это почуять, девочка, но я — демон. Я вижу в тебе такое, что не вяжется с твоей умильной мордашкой. И это тянет тебя к нему лучше любого магнита.

Я дёрнулась и отстранилась:

— Мне надо помочь Ситу. Я обещала. Мне нужно позаботиться о сестре — у Кин рвёт не только крышу, но и верхние этажи, но ребёнок не виноват, что у мамочки в причинном месте взыграл коктейль из старческого маразма, давних обид и гормонов!

Лин прищурилась:

— Никто не просит уезжать насовсем. На пару дней! И потом, Сита тоже не будет…

Я упрямо тряхнула головой. Лин улыбнулась и достала из кармана неприметный клочок бумаги:

— Вот адрес… На всякий случай.

Развернувшись, девочка вышла. Дождавшись, пока утихнут лёгкие шаги, я небрежно взяла листик. На всякий случай….

Я маялась, не находя покоя. Солнце начинало клониться к западу, а несколько корявых строчек огнём жгли меня сквозь ткань.

Там был начертан адрес какой-то таверны в старой части города. Возможно ли?!

Я пометалась по комнате. Взяв листик и кисть, порисовала. От нечего делать принялась менять свой макияж. Начала кружиться под одной мне слышную музыку, изгибаясь, до тех пор, пока в боку не закололо, а дыхание не сбилось.

Хватит.

Натянула первое попавшееся платье, быстро сделала макияж и, ничего не прихватив с собой, ужом выскользнула в коридор.

Лин права. Ну и что?

Коридоры, коридоры… Отвести глаза стражникам сложно? Не для меня!

Вот и знакомая картина, некогда показанная Ситом. Так, нужно найти что-то острое…

— А я знал, что ты сюда придёшь.

Я подскочила и стремительно обернулась.

Сит сидел на полу, устроив подбородок на колене, и задумчиво рассматривал меня.

— Откуда? — уточнила я осторожно.

— А, подслушал твой разговор с Лин.

— Ясно…

Мы помолчали.

— Ты так его любишь, да? — спросил мальчик и, не дождавшись ответа, продолжил, — Знаешь, а он дурак.

Я вздохнула, подошла к Ситу и села рядом на пол.

— Знаю.

— Ты не понимаешь. Какой же он Хозяин, если позволяет тебе находиться так далеко от себя?

— Сит, ты не понимаешь. Там все сложно.

— Расскажи, а? Ещё есть время…