— Может, и хорошо, что мы вовремя избавились от них, Тигго. Из двух зол нужно выбирать меньшее.

Они сидели на берегу небольшой, наполненной мутной водой реки, переправа через которую была назначена на утро. На другом берегу около огня расположилась группа нумидийцев. Неподалеку в траве и камышах паслись стреноженные поджарые кони. Вечер был спокойный, без ветра.

— Что ты имеешь в виду, Гадзрубал?

— Многие еще не поняли, что их ждет впереди. Пусть лучше они покинут нас здесь, когда еще есть возможность вернуться в Иберию. Нам предстоит очень долгий… мучительный переход, и чем меньше будет бесполезных едоков, тем лучше. И потом, они могут струсить и перейти на сторону врага.

Ближе к вечеру следующего дня впереди показались Иллиберы — городище галльского племени сордонов. Большие тяжелые ворота, сложенные из огромных, окованных железом бревен, были широко распахнуты. Все бревенчатые, с островерхими соломенными крышами хижины были пусты, и напрасно разведчики пытались найти хотя бы одного жителя. Узнав о поспешном бегстве, Ганнибал запретил войску входить в городище и отправил нескольких наемников-галлов на поиски вождей. Стратег прекрасно понимал, что сордоны, как, впрочем, и другие соседние племена, готовятся к войне с ним, и спешил начать переговоры.

В ожидании их исхода Антигон вместе с сыном устроился рядом со стоянкой слонов, выглядевших в здешних местах особенно странно. Будто кто-то низверг их сюда прямо из прозрачно-синего неба, по которому медленно разливался багрянец заходящего солнца.

— Приходится каждый день отправлять назад до ста пятидесяти человек. Баннон, правда, вряд ли будет от них в восторге, — Мемнон безнадежно махнул рукой, и подвешенные к его поясу на черных шнурках медные кривые ножи, щипчики, буравчики и прочие лекарские принадлежности тихо зазвенели. — Мы не можем оставлять у себя больных. У нас ведь нет повозок. Впрочем, раненых — тоже. Да, отец, их не меньше, чем после битвы. Переломы, воспаления и так далее. Откуда у тебя вино?

— Достал утром у здешних купцов. Сами галлы, правда, предпочитают пиво. И хранят его в деревянных бочонках, обитых железными полосами. — Антигон открыл глиняный кувшин с заостренным дном, и темная струя наполнила полую бронзовую голову быка. Вторую такую чашу Антигон отдал галлам в обмен на вино.

Старший загонщик — египтянин неопределенного возраста — в потрепанном грязном плаще, перетянутом черным матерчатым поясом, сидел, чуть ссутулившись, поодаль и что-то невнятно бормотал себе под нос. Его взлохмаченная голова была обмотана традиционной белой повязкой. Услышав знакомое бульканье, он обернулся и вытащил откуда-то из-под себя кружку.

— Как твои подопечные?

Египтянин весело сверкнул черными глазами:

— Им хорошо. Как и нам. Пьем вино, разговариваем.

Отсвет костра, упавший на лицо сына, сразу заставил Антигона вспомнить Изиду. Сын был поразительно похож на нее. Грек помрачнел и тяжело вздохнул. Египтянин сочувственно посмотрел на Антигона, угадав его состояние, и поспешил продолжить разговор:

— Раньше думали, что «ливийцы» слишком уж дикие и бестолковые. А потом выяснилось, что их можно обучить. В бою они ничем не хуже «индийцев».

Населявшие леса и степи Ливии слоны оказались не менее свирепыми, чем их индийские собратья. На их спинах, несмотря на гораздо меньшие размеры, также помещались прикрепленные ремнями к морщинистым бокам башенки с лучниками.

— А что ты скажешь о любимце Ганнибала?

— О Суре? — египтянин довольно улыбнулся. — Ах, ну да, я забыл, что именно ты преподнес его в дар стратегу вместе с еще несколькими животными. У него, кстати, уши не очень большие. Три-четыре «индийца», наверное, раздражали бы «ливийцев». Но с одним они поладили. Даже кони быстро привыкли к его запаху.

Антигон сосредоточил задумчивый взгляд на слонах, переминавшихся с ноги на ногу и мерно покачивавших хоботами. Ему почему-то не верилось, что они смогут нагнать страху на римских легионеров.

После ухода египтянина Мемнон придвинулся к отцу и, понизив голос, доверительно спросил:

— Сколько ты еще пробудешь с нами?

— Не знаю, — через силу выдавил Антигон. — Я хотел дойти только до Родана, но Ганнибал считает, что Бомилькар вряд ли отважится ждать меня в устье реки. Римляне или массалиоты могут захватить корабль, невзирая на смену парусов.

— Вот и прекрасно, — Мемнон прижался щекой к плечу отца. — Значит, ты пойдешь с нами дальше. Если бы ты знал, как я рад видеть тебя каждый день.

Встреча с вождями в отороченных мехами плащах из бычьей кожи закончилась хорошо вопреки ожиданиям многих военачальников Ганнибала. Но сам стратег ничего другого и не ожидал. Он сумел внушить им, что его армия вовсе не похожа на огромную гусеницу, стремящуюся съесть все листья на плодородном древе Галлии. Он лишь почтительно просит дать ему возможность нанести удар по их исконному противнику — Риму, который не только являлся союзником ненавистной Массалии, но еще и прошел огнем и мечом по землям родственных им италийских галлов. В сочетании с богатыми дарами слова стратега оказали должное воздействие. Вожди не только согласились провести войско Ганнибала, но и преподнесли ему оправленный в серебро рог зубра, чтобы стратег в борьбе с римлянами был столь же свиреп, как этот зверь из галльских лесов.