– Просыпайся, брат!
– позвал он.
– Ну же, просыпайся.

– Ну проснулся я, тебе легче?
– ответил тихий голос.
– Я ведь не простил.

– Давай поговорим.

– О чем? Проваливай, Ферин, ты мне не нужен! И я тебя не звал. А ты лучше, чем другие в курсе, что я делаю с незваными гостями.

– Я прошу тебя...

– Просишь? Кого? "Мелкого рачка"?

– Прошу тебя...

– Нет. Я всегда был один, один и останусь.

Контакт прервался так резко, что Ферин покачнулся от боли. Вытерев сбежавшую из носа струйку крови, он внезапно улыбнулся и, сев в кресло, заказал себе чашу крепкого, имбирного вина.

– Это надо отметить, - прошептал он.

Очнулся Рэми в той же самой комнате, где недавно потерял сознание, обнаженный, распятый на холодном столе.

Была еще ночь. За окнами все так же шевелились тени, а вокруг витал ненавистный сладковатый запах.

– С возвращением.

В голове пульсировало от боли. В глазах резало. И даже свет свечи, стоявшей у Рэми в ногах, казался невыносимым. С трудом повернув голову, он разлепил спекшиеся губы и ответил:

– Думаешь, меня напугал? И не надейся.

– Но я и не думал тебя пугать, - ответил вождь, открывая толстую книгу на заложенной странице и ставя ее на специальную подставку.
– Давно хотел попробовать новый стиль пыток, да не было на ком. Говорят, человек может мучится при этом целую ночь... но пытка - это искусство, мне пока неподвластное. Так что, может быть тебе повезет, и ты умрешь раньше.

Элизар вертел в пальцах скальпель, внимательно читая и шевеля при этом губами. Потом подошел к Рэми, сосредоточенно провел пальцами по груди жертвы, вернулся к книге, что-то вновь прочитал. Сказал:

– Ага, - и на лице его появилось довольное выражение, как у ребенка, что нашел любимую игрушку.

Вождь подошел совсем близко, наклонился над пленником, почти любя заглянул в глаза:

– Не умирай быстро, не надо.

Рэми закрыл глаза. Холодный метал скользнул по груди, пробуя пот на вкус. Холод сменила боль.

Элан сидел у кровати и смотрел на измученного кошмаром воспитанника. С каких пор мальчик стал таким? С каких пор в темных волосах его промелькнула седина? С каких пор он стал столь неестественно худым, и под глазами его пролегли тени?

В этот момент Элан ненавидел вождя, сам презирал себя за эти чувства и ждал наказания, но наказания не было... казалось, сама Виссавия отказалась от Элизара. А если это так...

Арам вскочил на кровати и задрожал, обливаясь потом:

– Я должен его остановить.

– Не можешь, - холодно ответил Элан, глядя на быстро сгущающиеся за окном тучи.

– Должен...

– Никто его не остановит. Ты еще не понял?

– Но... Но... ты не понимаешь!

– Мы все всё понимаем, мой мальчик.

– Я хотя бы попытаюсь!

– Нет!
– вскричал Элан.
– Мне плевать, что творит вождь! Мне плевать, что там происходит! Но ты туда не пойдешь!

– Я... должен!

– Ты должен мне повиноваться, воспитанник, - холодно ответил Элан.
– И ты останешься здесь...

Старший целитель, что все это время был с ними в спальне, скользнул к кровати. Арам вновь обмяк, теряя сознание.

– Зря ты так с советником, - сказал целитель, склонившись над больным.

– Это не советник, - напомнил Элан.
– Это всего лишь юноша, которого слишком рано заставили стать мужчиной. Как и его отца. Элизар хочет сходить с ума? Пусть сходит! В одиночестве!

– Ты... ты говоришь страшные вещи.

– Но богиня меня не наказывает, ты не заметил? Вождь потерял ее благосклонность.

Вновь эта проклятая безысходность в глазах старшего целителя. Да, целители обучены спасать. Обучены и отказывать, когда спасти невозможно. Но отказать в спасении вождю не могут даже они. А надо.

Вопрос только, что дальше? Вождь единственный, кто остался в их роду. И виной тому... Элан застонал, опуская на ладони голову. Виной тому он. Именно он убил наследника.

Армана вырвало из сна чувство, что он в комнате не один. Раньше, чем он успел проснуться, его тело уже подобно пружине выпрямилось, опрокидывая на пол незваного гостя. Когда он очнулся, он уже сидел на закутанной в белоснежный плащ фигурке, и пальцы его крепко сжимали тонкую шею незнакомца. Нет... незнакомки.