Новая концепция, связывавшая «освобождение земли» с ее обработкой, отражала появление в Палестине, начиная с 1905 года, нового поколения эмигрантов-социалистов. Она [концепция] включала косвенную критику практики колонистов, живших в поселениях, основанных бароном Ротшильдом (да и других более ранних колонистов), нанимать нееврейских, в первую очередь сезонных арабских рабочих. Жесткая критика такого рода экономической политики постепенно стала частью идеологического консенсуса сионистского поселенчества; быть может, она явилась одним из залогов успеха этого предприятия: не может быть «освобождения», основанного на арабском труде.

Колониальные процессы Нового времени породили различные формы контроля над территориями. Многие исследователи предусмотрительно разделили формы европейской колонизации на несколько типов: 1) колонии, опирающиеся почти исключительно на военное завоевание (например, Индия и обширные территории в Африке); 2) колонии, в которых колонизаторы смешиваются с местным населением (Латинская Америка); 3) колонии, [экономически] базирующиеся на плантационном хозяйстве (юг Соединенных Штатов, Южная Африка, Алжир, Кения); 4) колонии, заселенные колонизаторами, добивающимися «этнической чистоты» (пуританский север Соединенных Штатов, Австралия и Новая Зеландия). Разумеется, речь идет только об архетипах. В реальности эти модели во все времена была достаточно несовершенными; кроме того, существовали и промежуточные колониальные формы [549] .

Еврейское поселенчество началось в 80-х годах XIX века как колонизация смешанного типа: отчасти как «плантационная», отчасти как придерживающаяся «этнически чистой» модели. Ранние поселения старались поначалу не иметь дела с местным населением, однако жизнь постепенно заставляла их опираться на него все сильнее. Это поселенческое предприятие с некоторых точек зрения напоминало различные этапы европейской колонизации Алжира, находившейся в то время в самом разгаре; последнее обстоятельство позволило Эдмонду де Ротшильду органично в него вписаться. Однако если в самом начале финансовая поддержка французского барона и спасала висевшее на волоске повседневное существование еврейских поселенцев, в дальнейшем он — поневоле — обусловил продолжение финансовых вливаний повышением эффективности и ростом производительности труда, вынудив поселенческие хозяйства стать наконец прибыльными. Вследствие этого многие земледельческие отрасли попали в зависимость от дешевого труда «туземцев», с которыми эмигранты-первопроходцы оказались не в состоянии конкурировать. Немалой части поселенцев пришлось из-за этого покинуть Палестину и эмигрировать на Запад.

Решение в конечном счете нашлось; его принесла новая волна молодых эмигрантов-радикалов, по существу — щепок, разлетевшихся во все стороны под действием мощных центробежных сил, порожденных русской революцией 1905 года. Представители этой волны понимали, что «освобождение земли» должно сочетаться с «завоеванием труда». Это сочетание и породило «этнически чистые» колонии, базировавшиеся, с одной стороны, на национальном этноцентрическом мифе, а с другой — на осознанной необходимости продвигать колонизацию экономическими средствами.

Гершон Шапир, израильский исследователь, перебравшийся со временем в Соединенные Штаты, тонко проанализировал, а затем детально и квалифицированно представил основные данные, относящиеся к этому новому, оригинальному виду поселенчества [550] . Наряду с коллективистским этосом, принесенным эмигрантами из российского революционного вулкана, чрезвычайно важную роль в его формировании сыграла прусская поселенческая сельскохозяйственная модель, успешно осуществленная во второй половине XIX века в восточногерманских землях. Эмиграция значительного количества немецкоязычных крестьян в Соединенные Штаты привела к тому, что их места стали понемногу занимать крестьяне польского происхождения. Это серьезно встревожило правительство Второго рейха, начавшее в ответ финансировать переселение «более немецких» земледельцев в определенные «этнически проблемные» области.

Франц Оппенгеймер, известный немецкий социолог еврейского происхождения, сделал из этой истории правильные выводы. Посетив Палестину в 1910 году, Оппенгеймер пришел в восторг от «новой еврейской расы господ», недавно появившейся в этой стране и уже научившейся обращаться с арабами с достойной восхищения решительностью [551] . Поскольку сионистская организация не располагала неограниченными материальными средствами, находившимися в распоряжении германских властей, он рекомендовал своим сионистским друзьям адаптировать этнокоммунальную модель возвращения к труду на земле, которую он считал общим решением проблем и противоречий, порождаемых ничем не ограниченным развитием капитализма.

В период перед Первой мировой войной сионистское движение находилось в почти полной стагнации, так что национально-кооперативный проект немецкого социолога был воспринят с немалым воодушевлением. Идея создания коллективных поселенческих хозяйств вызвала немалое любопытство, и сионистские учреждения довольно быстро ее адаптировали. Несмотря на первые неудачи, на ее базе стала укрепляться (правда, медленно) новая поселенческая инфраструктура, превратившаяся позднее в знаменитое «киббуцное движение». Киббуц, высшая форма «освобождения земли», был не только реализацией эгалитаристского идеализма, ввезенного из России и ставшего источником ментальной энергии, порождавшей жертвенность и готовность к сверхусилиям, но и функциональным историческим инструментом, решавшим двойную экономическую задачу: 1) создания производительных отраслей, закрытых для конкурирующего труда [низкооплачиваемых арабских рабочих]; 2) коллективной колонизации земли в условиях, когда традиционное семейное [фермерское] поселенчество чрезвычайно затруднительно (из-за наличия относительно плотного, вдобавок нередко враждебного местного населения).

Исходная схема, набросанная Оппенгеймером, неплохо реализовалась. В самом деле, земля, обрабатывавшаяся киббуцами, изначально не была частной — она принадлежала фонду «Керен кайемет ле-Исраэль» [552] , действовавшему под эгидой Всемирной сионистской организации, заведомо (согласно уставу фонда) не могла быть продана неевреям и предназначалась исключительно для передачи в аренду «сынам Израиля». Начиная с 1908 года этот исполнительный орган, сосредоточивший в своих руках большую часть приобретенных сионистским движением земель, превратился в «министерство колонизации Палестины», управлявшееся узким Исполнительным комитетом сионистской организации. Во главе «министерства» встал Артур Рупин, талантливый и энергичный человек, внесший больший, нежели любой другой сионистский лидер, вклад в преумножение земельных владений «нации» [553] .