Мальцы, что под ногами вертятся, — серьёзная помеха, пока не понимают, что происходит. А вот если с ними поговорить по-человечески, научить отмерять компоненты, читая значки рецептурной таблички, следить за процессом и участвовать в операциях…

Бумага получилась сероватая, немного тоньше, чем обёрточная, и плотнее, но, в принципе, похожая. Хотя вариантов было несколько, просто выбрал тот, что ему особенно понравился. Карандаш по ней идёт хорошо, оставляет чёткий след и прекрасно держится.

Череда экспериментов была стремительным калейдоскопом впечатлений. Опрокинули распределившуюся по ситу массу на идеально выглаженную рубанком столешницу. Как чуть подсохла — прокатали скалкой. При попытке взять просохший лист получили обломки. Или обрывки. Расползлось. Следующий горшочек, где меньше щёлочи. И так — десятки вариантов в день. Зато теперь имеются графики свойств продукта от вариаций рецептуры. И не менее трёх человек умеют правильно «подхватить» массу из лотка, верно встряхнуть, чётко почувствовать момент, когда пора накрыть эту композицию дощечкой, придавить и перевернуть, чуть стукнув «бутербродом» по стеллажу.

Тонкостей в этом деле много. Но карточки размером десять на пятнадцать сантиметров устраивают многих. А Мишка «пуклюет» решётку для полного листа — двадцать на тридцать. Ох, и навыделывается он с шилом и полировкой!

Пупырчатого Жаба, оказывается, зовут Облом. Имена из одного слова у индейцев встречаются нечасто. Обычно они означают, что у человека есть некоторое доминирующее свойство, которое просто заслоняет собой все остальные. Разбираться в тонкостях тайного или явного значения этих определений откровенно лень или некогда. Важно, что эти люди умеют концентрироваться на определённой задаче. Карасик и Айн лучшее тому подтверждение. Облом — тоже.

Скажем, у него есть порошок корунда. Он его приклеивает на кожу — вот и шкурка. На дощечку — выходит напильник. На диск — получается наждачный круг. Такими быстро изнашивающимися приспособлениями и доведено до ума большинство ответственных металлических поверхностей. Жаль, живут эти инструменты недолго. Иной раз на одну операцию по несколько напильников приходится тратить. Из этого порошка Мишка испёк точильный брусок. Облом порадовался новинке и испёк ещё несколько. И запас корунда закончился. Вернее, осталось его настолько мало, что просто караул!

Выяснилось, что ехать за ним надо далеко. Копать белую глину и промывать эти зёрнышки в лотке, как золото, но намного дольше, потому что глина в воде «расходится» неохотно. В общем, чтобы обеспечить своего каменного оружейника этим материалом, род надолго останавливался в определённом месте, и работы хватало на всех.

С одной стороны — отстойная мутильня у Никатипы Мишкиными стараниями работает прекрасно. Цепочка горшков с переливами и заслонками. Двухметровое колёсико тихонько крутится в речке, отправляя по жёлобу каждую минуту к верхней точке этой системы целое ведро воды. Его бывшая наловчилась такие посудинки выделывать — закачаешься. А тут ещё после Карасикова прорыва с составом глазури — вообще загляденье. К ней оседлые за товаром ходить повадились, они меньше бьют посуду.

И доставка туда нескольких тонн глины — задача весьма интересная. До Луговой речки, это которая приток Большой Реки, дорогу за зиму дотянули. Оттуда на «метлоходе» до нужного места добраться несложно. Полтонны примерно за рейс можно привезти. А туда, где её копают, — тележку отвезти дорожную, что по брёвнам катается, не на руках же глину за полкилометра таскать! Ну-ка, для того чтобы не сильно корячась проложить деревянную трассу, нужно двенадцать мужчин, иначе техпроцесс на отдельные операции не раскладывается. И где он столько возьмёт? А вот тут Питамакан ему поможет. У него уже есть представление об очерёдности прихода групп желающих набатрачить себе нож, топорик или шило.

— Расскажи мне о мохноликих, — просит Мишка. — Что в этих краях о нас говорят? Где ещё видели людей, похожих на меня, что они делают, как ладят между собой и с теми, кто жил здесь до их прихода? — Они только что спланировали с вождём операцию по доставке глины. Хотя скорее это будет постоянный процесс. Делать напильники из гранита трудоёмко. Корундовые бруски и трехгранники изготавливать проще, и дерут они не в пример лучше, отчего медленней изнашиваются.

— Сам я встречал только одного. Когда мне было столько лет, сколько сейчас Саякинон. Он пришёл с низовий на лодке из дерева. Лодка и его спутники вернулись, а сам он остался жить там, где мы стояли прошлой зимой, неподалёку от ручья с Огненным Камнем. Срубил этот человек много деревьев, но не успел сделать из них себе дом. Посадил много корешков в землю, но не дождался, когда они вырастут. Умер. Не знаем почему. Звери растащили его кости, а люди из племени Болотных Лисиц забрали вещи.

Ага, морковку Мишка, выходит, нашёл одичавшую. Сажают её девчата помаленьку на огородах. А ещё в тех местах, наверное, стоит поискать свёклу, капусту, и вдруг горох выжил в диком состоянии? В «склерозник» надо мыслишку занести.

Мишке не нравится всё время мазать из лука. Нет, он вообще-то не каждый раз промахивается, но, видимо, навык в этом деле объективно требуется немалый. То ли дело из пулевого оружия стрелять! Бывал он в тирах, да и на природу когда выезжал, нередко кто-нибудь брал с собой какую-то стрелялку. Не Соколиный он, конечно, Глаз, но и не мазила беспросветный.