По мысли В. Лосского, решения Собора Вселенского, самого совершенного выражения соборности Церкви, ее симфонической структуры, обеспечивают непогрешимость его суждений, не только одними канонами. Это условие необходимое, но не достаточное: каноны — не какие-то магические рецепты, вынуждающие проявление соборной истины. Искать критерий христианской истины вне самой истины, в канонических формах, — значит лишать истину ее внутренней достоверности, и превращать соборность во внешнюю функцию, осуществляемую иерархией, то есть, смешивать атрибут соборности Церкви с атрибутом ее апосто- личности. Не следует, также, считать, что соборная истина подчиняется, в своем выражении, чему-то вроде всеобщего голосования, утверждения большинством: вся история Церкви свидетельствует об обратном. Демократия, понимаемая в этом смысле, чужда Церкви. [291]

Эти рассуждения как–бы предвосхитили утверждения современных Философов и богословов в области аналитической философии, где языку религии предоставляется особое место. [292]

В результате оказывается, что многие положения в учении о Церкви требуют от христианина того же напряжения духовных сил при желании приблизить к своему пониманию неизглаголанные тайны Божественной премудрости, как это наблюдается и в других областях христианской догматики. Повсюду царит закон онтологической антиномии. Как отчетливо и ясно Церковь предлагает свое учение [293] ; какие перлы рассыпаны в учении святых отцов [294] ; какие дивные рассуждения содержатся в трудах подвижников христианской науки [295] , — и, тем не менее, — от ищущего требуется подвиг веры, без которой в области богословия нельзя сделать и маленького шага.

Интеллект, не одухотворенный глубоким эмоциональным переживанием жизни преизбыточествующей, плодоносить в области христианских исследований — не может.

О чем бы ни говорил В.Јіосский, Фоном для его размышлений было духоносное учение праведников Божиих, а целью — единение с Богом и обожение. А, чтобы все это осуществить, следует готовить себя постоянно к встрече не только с вечной Истиной, но, также, с Любовью, Радостью и Миром.

«И как историк, и как богослов, Владимир Лосский призывает нас к диалогу, к такому диалогу, который действительно углублялся бы в суть дела, и искал бы истину, соединяющую и освобождающую: истину не византийскую, не латинскую, а, только ту, что проистекаетот Духа Истины, от Отца Исходящего».

Прот. И. Мейендорф. [296]

Друг В. Н. Лосского Л. А. Успенский говорил однажды, что о Владимире Лосском писали и пишут в неожиданных местах и на самых неожиданных языках, и его семья узнает об этом только иногда, да и то с опозданием…А один из профессоров Сорбонны сказал, что если бы ему предложили заняться разысканием одних только ссылок на труды Владимира Лосского в многочисленных книгах и статьях, написанных православными, католическими, англиканскими, протестантскими богословами на самых различных языках, тс ему пришлось бы оставить свои университетские занятия, по крайней мере, на целый год… [297]

В чем же заключается такая притягательная сила к трудам покойного богослова?

Ответить на этот вопрос нелегко, потому что в ответе должна быть дана характеристика, как самого автора, так, в особенности, и его богословия. Но, кто бы мог это сделать вполне адекватно, кроме самого автора?

«Если заняться аналитическим описанием его богомыслия, — пишет о В. Лосском А. В. Ведерников, — то, это потребует обширного исследования, в котором пришлось бы говорить о новом этапе в развитии православного богословия, преодолевшего все соблазны человеческой мысли, и продолжающего основные линии святоотеческого богословия, а, это, в свою очередь, обязывало бы сказать многое о вхождении В. Лосского в духовный мир Запада, о сопереживание им западных исканий, трудностей и проблем, и, конечно, о личности самого богослова, имевшего дар различения духов в сферах мысли, искусства, культуры, и силу выражать, подобно святым отцам, соборное познание Церкви». [298]

Чтобы выполнить все вышеприведенное, потребовалось бы предметно усвоить богословское наследство В. Лосского, и органически соучаствовать в его мышлении. А, на это можно претендовать только при равенстве с ним в даровании.

Итак, ограничиваясь скромным замыслом, в соответствии с темой настоящего сочинения, речь пойдет о богословском синтезе В. Лосского, под призмой богословских исследований Восточной и Западной Церкви.

Как уже было отмечено во введении, В. Лосский не связывал себя никакой философской системой; тем не менее, его рассуждения о познании, исключая прямые указания на святоотеческую литературу, приближаются по смыслу к экзистенциализму и интуитивизму. И это не случайно, потому что, кроме отца В. Лосского — Н. О. Лосско- го, известного русского философа, экзистенциалистами были такие богословы, как К. Барт, П. Тиллих, Р. Бультман. А среди писателей 20–го века близкие экзистенциализму умонастроения выражают Э. Хемингуей, А. Сент–Экзюпери, С. Беккет и другие. [299]

Экзистенциализм не является академической доктриной, его основная тема — человеческое существование, судьба личности в современном мире, вера и невепие, утрата и обретение смысла жизни. Поэтому, так близко это направление было Ф. Постоевскому, Н. Бердяеву и другим религиозным мыслителям и писателям.

С точки зрения религиозного экзистенциализма, Бог транс- цендентен, и, хотя, Он непознаваем адекватно, но, все духовное творчество есть выражение стремления к Нему, попытка выразить Его возможными для человека средствами. В. Лосский углубляет общие понятия этой философии введением элементов Предания, где Бог, одновременно, трансцендентен и имманентен. [300]

Устремленность экзистенции к трансцендентному, невидимому Центру, стягивающему к Себе все нити видимого мира, придает этой философии существования эсхатологический характер. [301]

Характерно для экзистенции и различение индивидуальности и личности, потому, что личность «…предполагает существование СверхлИчного, Того, Кто ее превосходит и к Кому она поднимается в своей реализации. Личности нет, если нет Бытия выше ее стоящего. Тогда, есть лишь индивидуум, подчиненный роду и обществу, тогда природа стоит выше человека и он есть лишь ее часть». [302]