– Мама выглядит просто замечательно, – признал Джуниор, но радость внезапно испарилась. – А где те люди, которым я заплатил за пение? Они уже должны прибыть.

Подошедшая Джул взяла его под руку и промурлыкала:

– Я только что видела их на подъездной дорожке, пупсик. Не беспокойся. Они замечательные, честно.

– Лучшие, по твоим словам.

– Милый, ты же слышал их выступление. Помнишь, я приглашала тебя на ужин в ресторан «У Нор»?

– Точно, я и забыл. Заведение хоть куда. Хороший ресторан, хорошая еда, хороший район. Я бы не возражал сам владеть таким местом. Пойдем посмотрим на торт.

С висящей на руке Джул – огненно-рыжие волосы падают на плечи, микроскопическая юбка едва прикрывает бедра – Джуниор отправился с инспекцией на кухню. Шеф-повар в высоком белом колпаке, царственно угнездившемся на голове, стоял возле пятислойного именинного торта.

Увидев приближающихся хозяев, кондитер засиял от гордости.

– Ну, разве он не великолепен? – промурлыкал он, целуя кончики пальцев. – Настоящий шедевр. Мое самое лучшее произведение. Достойный дар для вашей любимой матери. И вкус. Божественный. Ваши гости будут наслаждаться каждым кусочком.

Джуниор и Эдди благоговейно приблизились, чтобы рассмотреть сокровище. И тут же, как по команде, завопили:

– Идиот!

– Кретин!

– Придурок!

– ХЕДДИ-Анна, а не БЕТТИ-Анна!!! – зарычал Эдди. – Мамочку зовут Хедди-Анна!

Кондитер удивился, сморщил нос и нахмурился:

– Хедди-Анна?

– Не смей смеяться над именем моей мамы! – завопил Эдди, едва сдерживая слезы.

«Господи, спаси и сохрани, – мысленно взмолился Чарли. – Эти двое просто закопают парня, если что-то еще пойдет не так».

Гансу Крамеру потребовались значительные усилия, что решиться на пятнадцатиминутную поездку от своего дома в Сиоссете к особняку братьев Баджеттов. «Зачем я вообще занял у них деньги? – в тысячный раз вопрошал он себя, сворачивая на Лонг-Айленд. – Почему просто не объявил о банкротстве, и дело с концом?»

Специалист по электронике, сорокашестилетний Ганс оставил работу два года назад, забрал все свои пенсионные накопления и сбережения, заложил дом, чтобы открыть интернет-компанию по продаже собственного программного обеспечения. Старт получился многообещающим, заказы посыпались дождем, склад был битком набит дисками, но внезапно рынок обрушился. Сделки стали отменять. В отчаянной попытке сохранить бизнес на плаву и разжиться наличными он занял деньги у братьев Баджеттов. К сожалению, его усилия пока не окупились.

Не существует на земле Божьей ни единого способа, чтобы отдать позаимствованные двести тысяч долларов, уж не говоря о пятидесяти процентах, что добавили кредиторы, сокрушался Крамер.

«Должно быть, я спятил, связавшись с ними. Но у меня имеется большой ассортимент продукции, – рассуждал он. – Если я проявлю упорство, то сумею выкрутиться». Осталось убедить Баджеттов переписать расписку.

За год после начала финансовых неприятностей Ганс потерял двадцать фунтов. Русые волосы поседели. Он знал, что его жена Ли до ужаса волнуется о нем, хотя понятия не имеет, насколько все плохо. Крамер не рассказал ей о займе, вместо этого просто сообщил, что необходимо урезать расходы. После чего они практически перестали ходить куда-то ужинать.

Следующий поворот со скоростного шоссе вел к особняку Баджеттов. Ганс почувствовал, что у него вспотели ладони. «Каким же я был самоуверенным идиотом, – сокрушался он, включая сигнал поворота. – Приехал в Америку из Швейцарии двенадцатилетним мальчишкой, ни слова не говоря по-английски. С отличием окончил Массачусетский технологический университет и решил, что достал луну с неба. Глупец. Вообразил, что обладаю иммунитетом против неудач».

Через пять минут он подъехал к открытым воротам поместья. Автомобили выстроились в очередь, ожидая допуска к охранникам у подножия длинной извилистой дороги. Очевидно, Баджетты устраивали вечеринку.

Ганс ощутил одновременно облегчение и разочарование. «Позвоню и оставлю сообщение, – решил он. – Может, – почему бы и нет? – они предоставят мне отсрочку».

Делая разворот, попытался игнорировать внутренний голос, предупреждающий, что такие люди, как Баджетты, никогда не дают отсрочек.

Стерлинг, Нор и Билли вошли в заднюю дверь особняка как раз вовремя, чтобы услышать оскорбления, сыпавшиеся на голову несчастного кондитера. Брукс поспешил на кухню выяснить, что происходит, и обнаружил шеф-повара, лихорадочно исправляющего что-то в надписи на торте.

«Неправильный возраст?» – гадал Стерлинг. Как-то он попал на вечеринку, где двенадцатилетняя дочь в качестве сюрприза испекла торт ко дню рождения матери. Когда девочка с гордостью внесла изделие с пылающими свечами, мать едва не упала в обморок – возраст, который она так старательно скрывала, четко обозначался ярко-розовой надписью на ванильной глазури. «Помню, тогда я подумал, что любой неграмотный цифры-то точно прочитает, – усмехнулся Стерлинг. – Не слишком доброжелательно с моей стороны».