Однажды Лена удивила меня, сообщив имя «Старого еврея». Я называю его здесь «Монтедоро». Монтедоро был одним из наиболее талантливых и известных финансовых гениев Европы, чье имя и сегодня вызывает восхищение и уважение. Он также знал несколько иностранных языков. У него был отличный французский, а по-польски он говорил как поляк. Несмотря на свой преклонный возраст, он был полон юношеского озорства.

Однажды меня в искренней и дружеской манере поприветствовал шведский промышленник Кантандер, которого я хорошо знал при жизни. Он удивил меня качеством, которого я у него не подозревал. Он пел забавные песни с отличным чувством ритма и блистательным юмором и принимал участие в комедийных скетчах. Его появление имело для меня особое значение, потому что его искрящийся темперамент и отличная дикция придали записям особенную ясность. Кроме того, Кантандер обладал особым, легко узнаваемым тембром, который резонировал через всю передачу.

Проблема правильной идентификации дикторов и певцов. — «Избавляйся от сигарет!» — Странный, фантастический язык. — Жизнь без классов, рангов и рас. — Что это за летающие и движущиеся объекты? — Рай и ад, о которых говорит

церковь, не существуют.

Я без труда узнавал голоса умерших родственников, близких друзей, коллег и известных личностей, которых когда-то слышал по радио. Когда появлялись голоса людей, которых я прежде не слышал и не записывал, и начинали называть себя по имени, или же их представляла Лена, то вопрос «Кто есть кто?» становился для меня головной болью. Я никогда не сомневался в подлинности их заявлений, но трудность состояла в том, что умершие появлялись группами и говорили быстро и все вместе.

Не все голоса можно было записать на пленку, так как встречалось и почти беззвучное бормотание, которое трудно было понять даже для тренированного слуха.

Я уже упоминал случай Чезмена. Контакты, которые произошли в мае 1960 года, были очень интересными, хотя качество звука было неважным. Я хотел бы подвергнуть эти записи техническому анализу и очистке, а потом представить текст общественности. Я могу рассказать о первом контакте с Чезменом. Он, казалось, находился не то на самолете, не то в автомобиле, и слово Мелархойден почему-то производило на него впечатление. Меня поразило, что он его настойчиво повторял, несмотря на то, что произносить его было трудно для американца.

Кстати, Чезмен никогда не говорил о своей казни и не поднимал эту болезненную проблему. Его новая ситуация, казалось, занимает все его время. Видимо, он чувствовал большое облегчение, потому что в его голосе звучали ноты радости, которая порой почти била через край, так что ему было явно трудно ее сдерживать.

На следующий день произошло замечательное событие. В то время я еще не бросил курить, и полупустая пачка сигарет лежала на столе рядом с радио.

Я нажал кнопку «Запись», и контакт сразу пошел. Заговорил знакомый женский голос. Сначала он произнес два ключевых слова, а затем спокойно и ясно добавил по-шведски и по-немецки: «Послушай, Фридель, наш друг должен лечь…на землю.».

В этот момент я нечаянно повернул настройку и услышал английское сообщение о бракосочетании принцессы Маргарет. Когда я вернулся на прежнюю длину волны, женский голос уже исчез. Я почувствовал, что передача предназначалась Чезмену и немного подождал.

Внезапно Лена быстро зашептала: «Долой сигареты!..на землю!.. убери, убери!» Она говорила быстро и взволнованно. Я автоматически схватил пачку сигарет и бросил в огонь печи.

Когда я снова надел наушники, я стал участником представления, которое произвело на меня необычное, почти сюрреалистическое впечатление. Сначала у меня создалось ощущение большого помещения или зала, в котором эхом отдавались разные голоса. В то же время можно было слышать отдаленные сигналы, звуки с необыкновенной музыкальной составляющей.

Как я выяснил позже, источником этих звуков был так называемый «радар», или робот, о котором я знал еще совсем немного. Среди присутствующих в зале царило сильное волнение, все говорили на пестрой смеси языков. Я слышал немецкий, шведский, английский и идиш, и кроме всего этого совершенно фантастический язык, который люди на той стороне, видимо, понимали, но мне он казался тарабарщиной. Очевидно, это имело отношение к Чезмену, который был заядлым курильщиком, и кроме того, кажется, находился в состоянии полусна.

Хотя, как уже говорилось, качество записи оставляло желать лучшего, для меня этого было достаточно, чтобы бросить курить раз и навсегда.

Даже если разговоры умерших временами казались странными и бессвязными, в их замечаниях всегда была скрытая цель. Главным образом это касалось людей, которые прошли через жестокие душевные кризисы, а сейчас находились в состоянии полной свободы. Создавалось впечатление, что чувства умерших действуют спонтанно и непринужденно. С этой точки зрения потусторонний мир можно рассматривать как уровень бытия, где господствует подсознание, где чувства свободны и ничем не сдерживаются.

Одним словом, это сфера существования, где преобладают эмоции, воображение и чувства. Все, кажется, быстро происходит, меняется, создается и снова преобразуется. То же самое происходит и с языком, который мгновенно может трансформироваться в многоязычную беседу, окрашенную особенностями участвующих в ней языковых групп. Смерть, похоже, не только ломает языковые и национальные барьеры. Все классовые, служебные, расовые различия также теряют свой смысл и значение.

Несмотря на странный способ выражения мертвых, их язык, кажется, полон внутренней логики. Наверное, здесь можно говорить о «последовательной иррациональности», свободной от оков разума, направляемой и руководимой только «истиной чувства».