– На ближайшей крупной станции сойдем и обратимся в милицию. Там все расскажем.

– А нам поверят?

– Ну конечно, мы же ни в чем не виноваты!

– И нам ничего не будет? – по-детски поинтересовалась она.

– Нет. – На этот раз Тихон ответил не так уверенно.

Они убежали, не оказав никакой помощи кассиру. Хотя чем можно помочь мертвому? А если он был еще жив? Нет, вряд ли. Стеклянный остывший взгляд ни с чем невозможно спутать.

Кто же его так, задумался Заколов? Те двое попутчиков из почтово-багажного? И финка у азиата была. Если ее вынуть из тела, Тихон бы узнал. Слишком хорошо он запомнил клинок перед глазами.

– Там остался мой чемодан, – горестно вздохнула Нина, прервав размышления Заколова.

– Налегке путешествовать лучше, – попытался пошутить Тихон.

Девушка благодарно прижалась к Заколову.

– Попробуй заснуть, – посоветовал он.

Нина улыбнулась. Ее голова склонилась на широкое плечо парня, поддуваемые ветром волосы девушки иногда гладили его щеку. От них по-прежнему исходил легкий цветочный запах. Уткнуть туда нос и медленно втягивать воздух было приятно.

Нина заснула. Тихон дремал, поддерживая ее и защищая от ветра.

Через какое-то время поезд сбавил ход и остановился. Заколов привстал, руки заботливо прислонили спящую девушку к стенке. Тихон огляделся. Опять маленький полустанок. В ночной тишине мирно спали несколько домишек.

Тихону захотелось в туалет, и он решил спрыгнуть на насыпь. Руки уже взялись за край платформы, как раздался испуганный голос Нины:

– Ты меня бросаешь? – Девушка стояла и растерянно глядела на него.

– Нина, ты что? Я… – Тихон замялся. – Мне на минутку, по нужде.

– Ты меня правда не бросишь? – Девушка подошла ближе.

– Нет, конечно, – Тихон взял ее маленькую ладошку в свои руки.

На соседней платформе громыхнул железный лист. Пальцы девушки вцепились в ладонь Заколова.

– Там кто-то есть! – испуганно прошептала Нина.

– Откуда? Это жесть распрямилась. Под давлением встречного потока она деформировалась, а сейчас восстановила форму.

Девушка по-прежнему боялась отпустить Заколова.

– Нина, я на минутку.

– Пообещай не бросать меня, – в девичьих глазах читалась мольба.

– Нина, я обещаю всегда быть с тобою рядом, пока мы не закончим наше путешествие, – серьезно объявил Тихон.

– Спасибо, – шепнула девушка. Ее руки крепко обняли медвежонка. Она тактично отвернулась.

Тихон спрыгнул на землю и отбежал в кусты.

Каныш Хамбиев, замерший в полуприсяде под злобным взглядом Есенина, смог наконец распрямиться. Жестянка, на которой он сидел всю дорогу, предательски щелкнула в тот момент, когда он вставал.

– Есенин, Ромашка одна осталась. Хочешь цветочек понюхать, лепесточки свеженькие оборвать? Я же должен тебе бабу предоставить! – Ныш осторожно высматривал, куда ушел студент.

– Мне малолетка ни к чему.

Есенин протер слипающиеся глаза, вспоминая, как по дурости навалился в вагоне на девку. Ох и пьяным был! Ночная поездка на открытой платформе хмель изрядно выветрила.

– Какая она малолетка? У нее титьки, как у меня кулаки.

– А где студент? – заинтересовался Есенин.

– Смылся куда-то.

– И чего они за нами увязались?

– Не парься, Есенин. Они сами по себе. На праздники едут, как все. Вояки их без разбору вслед за нами выкинули. Ты же знаешь, у кого сила – тот и прав.

– Давай к ней дуй, – решительно приказал вор. – Пока тихо держи, чтобы не голосила. А как тронемся, узнай, что она видела? Если тебя с кассиром засекла, шею набок и под колеса.

– Ты чего?

– А ты что думал? Сумел дерьма глотнуть, теперь нажрешься по полной! Мокрухой больше, мокрухой меньше… – Есенин был уверен, что Ныш пырнул кассира.

– Да я же… – Ныш попытался возразить, но потом задумался: – А если студент вернется?

– Студент? – Есенин усмехнулся. – Ты говоришь, он трус. Студента я припугну. Давай, ты первый. Как девку утихомиришь, я перелезу.

– Все сделаю, Есенин. Будет девка нашей, – осклабился Ныш и крадучись направился к краю платформы.

Заколов вышел из кустов. Товарный состав продолжал стоять.

В стороне рядом с приземистым зданием боролся с мраком одинокий фонарный столб. Тихон решил посмотреть название станции. Неожиданно дверь в доме приоткрылась, из светлого прямоугольника в сумерки вывалилась покачивающаяся фигура в форме.