Шрифт:
Человек был одет в мятый милицейский китель, под которым виднелась расстегнутая рубашка и болтающийся на голой шее галстук. Он увидел прямо перед собой Заколова, икнул от удивления и с видимым усилием, придавая лицу строгость, спросил:
– Ты кто такой?
– Я – студент. А вы? – не веря, что перед ним работник милиции, поинтересовался Заколов.
– Ты откуда?
На Тихона пахнуло крепкой смесью водочных паров и табака.
– Я с поезда.
Милиционер недоверчиво посмотрел на товарняк.
– Доку… документы! – потребовал он.
Тихон протянул студенческий билет. Милиционер сделал шаг к фонарному столбу, раскрыл синие корочки и уставился на школьное фото Заколова. Он смотрел долго, поворачивая голову то под одним углом, то под другим, и морщил лоб, словно разглядывал позабытые китайские иероглифы. Заколов решал, рассказать ли ему про труп кассира и как это лучше преподнести.
Милиционер захлопнул студенческий билет и сунул в нагрудный карман.
– А вы – милиционер? – решившись все рассказать, спросил Заколов.
– Железно… дорожная милиция, – представился человек и махнул согнутым пальцем в сторону поезда. – Вот это… охраняем.
– Хорошо, что вы из милиции. Тут на соседней станции… – Тихон не знал, с чего начать. Навстречу товарняку приближался стук колес другого состава. – Мы отстали от поезда. Подошли к зданию станции…
– Придется задержать!
– Что? – не понял Тихон.
Грохот встречного нарастал.
– Тебя! – Милиционер ткнул пальцем в Заколова. – Воруют. Особенно ночью. Пошел вперед!
– Куда? Да вы ничего не поняли. Я говорю, мы зашли, а там кассир мертвый…
Последние слова потонули в грохоте встречного состава, выскочившего к полустанку. Колеса длинного товарняка грузно стучали на стыках. Звук дробился стоящими платформами и эхом отскакивал от здания. Лампа на столбе покачивалась и мерцала. Рука милиционера настойчиво пихала Заколова к открытой двери. Тихон пытался что-то объяснить, но милиционер не слушал, да и не мог слышать студента.
Наконец промелькнул последний вагон, но еще не затих стук колес, как дружно дернулись платформы поезда, на котором прибыл Тихон. Он оглянулся, железные конструкции плавно катились мимо. Смутная тень колыхнулась на одной из платформ.
«Нина, – сверкнуло в голове у Тихона. – Она подумает, что я ее бросил».
И тут он услышал отчаянный крик:
– Тиша-а!
Второй раз подвести девушку Заколов не мог. Пьяный милиционер цеплялся за спортивную куртку. Тихон резким ударом стряхнул руку, сунул пальцы в карман кителя опешившего милиционера, выудил студенческий билет и помчался за уходящим поездом.
Тяжелый состав медленно набирал ход. Заколов догнал свою платформу, руки вцепились в выступ бортика. Он крикнул:
– Нина, я здесь! – и подтянулся.
Сверху мелькнула темная фигура. «Это не Нина!», – успел удивиться Тихон. Что-то лязгнуло, створка бортика, за которую держался Заколов, откинулась наружу. Пальцы соскользнули, Тихон шлепнулся вниз и кубарем покатился по насыпи.
Сверху снова крик, на этот раз безнадежный:
– Тиша-а!
И чей-то чужой, но очень знакомый, неприятный гогот.
За падением Заколова наблюдали еще две пары глаз. Одна с радостью, другая равнодушно. Обе принадлежали людям в милицейской форме.
Глава 14
– Ну все! Мы от него отделались! – Есенин бросил прощальный взгляд на кувыркающегося по насыпи студента и повернулся к Нышу, удерживающему Нину. – Ты что ей пасть заткнуть не в силах?
– Кусается, стерва! – Ныш, оправдываясь, показал руку. – Но теперь пусть орет. Кто ее услышит!
Есенин присел на корточки перед хнычущей девушкой, подал ей упавшего медвежонка и ласково спросил:
– Девочка, мы скоро сойдем и тебя оставим в покое. Ты нам не нужна. Ты лучше скажи, как ты оказалась здесь, на неуютном товарняке?
– Нас проводник столкнул, – сквозь слезы объясняла Нина.
– Проводник? Гриша? Значит, вояки вас не защитили. Ну, а потом ты с дружком что делала?
– Мы вернулись к платформе, увидели этот поезд, и Тихон сказал, что поедем на нем.
Нина с надеждой смотрела в маленькие бесцветные глазки Есенина. Еще совсем недавно он наседал на нее в вагоне, запуская руки под юбку. Но молодой азиат с дурно пахнущим ртом и злющими глазами казался ей еще страшнее. А теперь, когда рядом нет Тихона, она верила, что ей может помочь только этот взрослый мужчина.