Федорчук тем временем деловито осматривал погибшего.

– Что скажете? – спросил Колубаев.

– Из поезда выпрыгнул. Очень неудачно. Вон как его прокатило. Шею свернул. И руки переломал. А лежит, как ни странно, аккуратно.

– Может, еще есть шанс спасти? – спросил следователь и сам понял что опять сглупил. Что-то у него сегодня язык поперед мысли выпрыгивает.

– Нет. Уже остыл, – серьезно ответил Федорчук.

Назад возвращались пешком. С крыши одного из устоявших вагонов спускался по ступенькам-скобкам эксперт Гурский.

– Семен Григорьевич, что вы там делаете? – искренне удивился Руслан.

– Руслан Ахметович, помоги лучше слезть. Чемоданчик подержи.

Эксперт мягко шлепнулся на землю, усердно отряхнул сильно испачканный пиджак.

– Нет, так никаких денег на костюмы не хватит. В мои-то годы и по вагонам прыгать.

– Пыльно тут у нас. Не городская площадь, – согласился капитан милиции, взглянув на свои грязные ботинки.

– Зачем вы туда залезли? – недоумевал Колубаев.

– Вон там вагончики лежат, – Семен Григорьевич показал во главу состава. – На крышах въевшаяся пыль, а сегодня мелкий дождик был, и там четкие следы наблюдаются. Будто кто-то вдоль состава бежал, прямехонько к локомотиву. Аккурат во время дождя. Пришлось проверить, откуда эти ножки бег начинают.

– Вот это да! Ну и наблюдательность!

– Так сколько лет, Русланчик, Семен Григорьевич эту лямку тянет, – завздыхал пожилой эксперт. – У меня уже нюх, как у старой дворняги на тухлую колбаску. Вот в шестьдесят первом, когда брали шайку Сивого. Помнишь такого? Да куда тебе. По квартирам они промышляли. Все его подельники уже в камерах, показания дают, а самого Сивого никак найти не можем. И тут я замечаю…

– Семен Григорьевич, что вы про следы хотели сказать?

– А следы… Ну да… Тут в этом корыте с железками они заканчиваются, а точнее – начинаются. И обрати внимание, – эксперт подвел следователя к лесенке сбоку вагона: – Вот видишь?

Семен Григорьевич показывал на ржавые скобы с темными пятнами.

– Вот, смотри. Как думаешь, что это за пятнышко?

– Измазано в чем-то.

– Не в чем-то, а в кровушке. Сдается мне, что эта кровушка – наша, милицейская. Я сейчас пробу возьму, а потом мы эту версию аккуратненько в лаборатории проверим.

Семен Григорьевич артистично проделал нужные манипуляции и спрятал улику в чемоданчик.

– А теперь я хотел бы осмотреть угнанный служебный автомобильчик, – протирая платочком руки, сообщил он и уперся взглядом в капитана милиции. – Где преступник бросил транспортное средство?

– Так это, – капитан немного растерялся. – Автомобиль гаишники первыми нашли и к себе перегнали.

– Как? – густые брови Гурского поползли вверх. – Без осмотра и экспертизы?

– Тут столько навалилось! – милиционер хотел было показать на раскуроченные вагоны, но опустил руку. – Сами видите. Нам только сообщили, что машина пуста, брошена в степи около железной дороги. Про остальное надо в ГАИ спросить.

– Вот в каких условиях приходится работать. Не осталось в органах настоящих профессионалов, – картинно закатил глаза Семен Григорьевич. – Все равно, Руслан Ахметович, осмотреть автомобильчик не помешает.

Тихон Заколов добрел до первых одноэтажных домишек железнодорожной станции. Оставаться около разбитых составов он не желал. Оба свидетеля его невиновности – и машинист, и помощник – погибли. Идти в милицию и доказывать, что он не преступник, а сам чуть не стал жертвой бандитского умысла, ему не хотелось. Предыдущий опыт общения с милиционерами закончился заточением в камере и обвинением в убийстве кассира. Теперь на него наверняка повесят и два трупа милиционеров. Единственный человек, который сможет подтвердить его непричастность, по крайней мере к убийству кассира и крушению поезда, это Нина.

Тихон резко остановился и нервно взъерошил волосы.

Он только сейчас понял, почему дверь в его камеру оказались открытой. Тот, кто убил милиционеров, хотел, чтобы в убийстве обвинили именно его – Тихона Заколова! Кому он так насолил? Только тем двоим – Есенину и Нышу.

У Ныша появился пистолет! Раньше у него оружия не было, на платформе товарняка он пытался просто драться. Пистолет он мог взять у убитого сотрудника милиции. Выходит, Ныш и Есенин – убийцы!

И Нина все еще с ними! Спасти ее может только он. Милиция его и слушать не будет.

Дождь давно закончился. Тихон тщательно отряхнул подсохшие красные песчинки с одежды, поправил взлохмаченные волосы. Узкая канавистая улочка встретила Заколова тонким блеяньем козы из-за шаткого плетеного забора. Животное просительно скалило зубы, пихнув серую мордочку в ромбовидную ячейку. Обращалась она, по всей видимости, к большому черному козлу с седой бородкой, который равнодушно обгладывал на улице неказистый кустик. Козел скосил глаза на пришельца и даже перестал жевать. Коза тоже замолкла, но пасть оставила открытой, может, от удивления.