– Это тебе за все, – сказал Наизов и прикрыл Прошку, истекающего кровью, картоном, на котором они только что валялись с рыжей нормировщицей. Наизов хотел уже выйти, как в бойлерную ввалился помощник Прошки во всех делах Федька-кочегар.

– А где?..

– Чего? – невинно спросил Наизов. – Потерял, что ли, чего?

– А где Прошка? Он тут… – из вежливости к главному суке кочегар не договорил. Да и не все этому Наизову нужно знать.

«Ну, все. Сейчас эта падаль поднимет шум», – смекнул Наизов, понимая, чем для него обернется гибель главного суки.

– Вышел твой Прошка. В цех за Танькой. Не договорили они.

Рослый Федька-кочегар, поверив Наизову, рванул в цех. Но скоро он вернется, а труп суки никуда не спрячешь. Найдут!

Наизов вышел следом за Федькой из бойлерной, оглядел хмурые лица зэков и опять пожалел, что нет рядом Сереги Щеголя. «Прав Серега был. Быдло все!» – подумал про зэков Наизов и пошел к кладовке, прихватив зачем-то пустое ведро, – делал вид, вроде занят работой, да и чтобы не вызвать у кладовщика Татарина подозрения. Но, кажется, Татарину было на все наплевать. С лицом дебила он сидел на табуретке и лениво поглядывал на работу зэков.

Наизов подошел, но толстый кладовщик даже не посмотрел на него.

– Эй, Татарин, открой кладовку.

Только теперь кладовщик с неохотой посмотрел на него, спросил:

– Зачем тебе нужно в кладовку?

Наизов показал пустое ведро.

– Клею надо налить. Открывай!

Но это не проняло ленивого кладовщика. Он даже не двинулся с табуретки, взгляд сделался отрешенным, как будто Наизов разговаривал со стеной.

– Бугор велел побыстрее!

Эти слова подействовали. Бригадира Татарин уважал. Будто древний старик, толстый кладовщик медленно поднялся с табурета, что-то забубнил себе под нос недовольно, потом сказал Наизову:

– Пошли. Раз Бугор сказал, нальем клею. Сколько надо, столько и нальем. – Он нашарил в кармане ключи, выбрал нужный и отпер дверь.

Как только они оказались в кладовке, Наизов вытащил из рукава заточку и легонько ткнул ею в мягкий, рыхлый живот кладовщика. Толстяк побелел, вся надменность сразу спала с туповатого лица. Он весь затрясся, прижимаясь к стене.

– Ты чего, Наиз? Чего делаешь-то?

– Заткни пасть, толстозадый! Если хочешь жить, молчи и делай, что я скажу.

Татарин поджал губы и молча закивал головой, не сводя глаз с заточки. Этот Наизов чокнутый, саданет заточкой, и прощай. С ним лучше не связываться! Тут кладовщик вспомнил, что находиться в колонии ему осталось ровно три месяца и одну неделю. Ах, как глупо лишаться жизни именно сейчас!

Наизов со всей силой толкнул Татарина к бочкам, в которых хранились лаки, смолы, клей, краски и растворители.

– Открывай бочки, хряк. Ну! Мне некогда с тобой базарить. Сейчас отправлю на тот свет к Прошке, суке твоему, – угрожающе проговорил Наизов и занес руку с заточкой для удара.

– Не надо, я все сделаю. Не бей, – взмолился кладовщик, не понимая, при чем тут Прошка, и стал быстро отвинчивать с бочек пробки, то и дело поглядывая на Наизова и ожидая его дальнейших распоряжений.

– Чего таращишься на меня? А ну, вали бочки на пол.

Кладовщик побледнел, как смерть, и попятился назад.

– Ты чо, Наиз! Нельзя. Ты чо задумал? Знаешь, что тут случится? По технике безопасности не положено!

– Что не положено, на то хрен наложен, – в усмешке оскалился Наизов и несильно ткнул кладовщика заточкой.

Татарин взвизгнул, как недорезанный поросенок, и принялся послушно бросать бочки на пол, стараясь не наступать в растекающиеся лужи.

Наизов отобрал у него ключи, снял с двери кладовки замок и им запер изнутри цеха входные ворота.

– Сейчас я вам устрою фейерверк.

В цехе уже давно не работала вентиляция, поэтому резкий запах смеси разнесся быстро и как-то сразу. Все содержимое из бочек текло по полу, быстро приближаясь к верстакам.

Зэки бросили работу и тупо наблюдали за Наизовым. Это было лишним поводом хоть на какое-то время оставить опостылевшую всем работу. Никто из них даже не попытался остановить его. Подбежал мастер из вольнонаемных, но не успел и слова сказать, как Наизов ткнул его в бок заточкой.

– Получи и отвали, – сказал ему Наизов при ударе.

Мастер скорчился от боли, сжался, оседая в лужу с растворителем.

– Наизов, вы с ума сошли, – морщась от боли, проговорил он. – Вы же тоже пропадете здесь.

Подскочив, Наизов схватил его за волосы и заглянул ему в глаза.

– А мне терять нечего! Сейчас я вам покажу смерть. Чтоб вы знали, как умирать! – Он весело рассмеялся, лицо его стало страшным.

Из бойлерной разъяренным зверем вылетел Федька-кочегар.

– Где этот Наизов? Он Прошку замочил, гад!