Шрифт:
– У Топольского на квартире были? Никто там не появлялся?
Под этим «никто» майор подразумевал самого маньяка, и Камагин это сразу понял:
– Нет.
Верин недоверчиво прищурился:
– И все же что-то есть?
– Нет, это я так. Представляете, огромный шкаф у него, и весь забит книгами по психологии, психотерапии, йоге и разным оккультным наукам. Помешанный какой-то. И такому человеку доверяли лечить людей. – Камагин достал из ящика стола раскрытую книгу, с подчеркнутой карандашом строчкой.
Верин прочитал вслух:
– Убивая человека, ты спасаешь его душу от греха, – он повертел книгу в руках. – Чушь какая-то!
– А может, эта чушь оправдывает его действия? Убивал с твердым убеждением, что творит благие дела? – сказал капитан.
– Спасал людей от зла? – усмехнувшись, добавил Верин, скосив глаза на жуткие фотографии убитой блондинки.
– Книжонка такая, между прочим, свободно продается на лотках.
Верин прочитал фамилию и инициалы автора.
– А.И. Топольский. Гм… Тоже мне философ. Собственноручно пристрелил бы гада!
Глава 26
Дверь открылась, и Байдиков увидел худого бледного парня, сидящего в инвалидной коляске. Небритый. И глаза человека, неимоверно уставшего от жизни, словно живет он на этом свете последний день.
Вдобавок от него несет водкой. Такие люди, по мнению Станислава Николаевича, не могут внушать доверия. И этот такой. Пьяница.
Он даже подумал раздраженно: «Зачем я приехал? Услышать лепетание инвалида-алкаша?»
Но все же вошел в квартиру, не понимая, для чего это делает. Словно кто-то подталкивал в спину.
– Вы что-то мне хотели сказать? – спросил Станислав Николаевич, присев на кресло. – Вы один здесь живете?
Валерка закурил и, сделав пару глубоких затяжек, ответил грустно:
– Теперь один. Раньше жили вдвоем с матерью, – глядя в грустные глаза Байдикова, он добавил: – Еще у меня была любимая девушка. Хотели пожениться…
Станислав Николаевич был человеком тактичным, поэтому воздержался от лишних вопросов по поводу матери. Ну, положим, с девушкой еще понятно. Не каждая согласится быть женой инвалида.
Но Валерка, словно догадавшись об этом, заговорил сам:
– Мою девушку убил тот же маньяк, что и вашу жену…
Байдиков вздрогнул:
– Что? Маньяк?! Откуда такая уверенность? Я разговаривал с капитаном Камагиным. Он противоположного мнения. Сказал, что маньяк и его помощник – мертвы.
Валерка махнул рукой и оскалился в кривой улыбке:
– Насчет помощника, не знаю. А Топольский – жив. Я это чувствую. Прячется где-то.
– Но как же?.. А может, вы ошибаетесь?
– Бросьте! – перебил Валерка. – Вы что, хотите сказать: нормальный убийца способен на такие жуткие дела?
– Не думаю…
– А он испытывает блаженство от мучений своих жертв. Он рожден – убивать. Это изощренный и коварный человек. И чтобы он так просто умер? Я не верю. Понимаете, не верю, – Валерка разнервничался, ударил кулаком по столу так, что из пепельницы высыпались окурки. – Извините, но говорить об этом человеке спокойно я не могу. Он разрушил мою жизнь. Убил мою девушку. И мать. Хотел убить и меня. Это благодаря ему я стал инвалидом. Понимаете меня?
Байдиков не перебивал, давая парню излить всю горечь, что накопилась на душе. Жалел его. И сказал невесело:
– Да, конечно. Только не понимаю, зачем вы меня пригласили? Захотелось выговориться?
Валерка посмотрел на Байдикова с обидой.
– Если вам нужны деньги, я могу…
– Ты меня неправильно понял, – сказал инвалид, грубо и без предисловий перейдя на «ты». – Деньги у меня есть. Остались от покойной матери. Не так уж много, но есть. У меня счет к маньяку. И я хочу его предъявить. И ты, если хочешь отомстить за свою жену, можешь мне помочь.
Байдиков впился побелевшими пальцами в подлокотники кресла.
– Я хочу отомстить! – процедил он.
Валерка рассмеялся, хлопнул Байдикова по плечу, как старого приятеля:
– Я знал, что ты согласишься. Вдвоем мы его сделаем!
Настало время задать, пожалуй, один из самых существенных вопросов, волновавших Байдикова. И Станислав Николаевич спросил:
– А как мы его отыщем, если сыщики не могут?
– Он сам придет, – улыбнувшись, сказал Валерка, сразив этим гостя.
Говорить такое – значит, быть или полным кретином, или наглецом.