Шрифт:
В ельнике матюгнулся солдатик, зацепившись за валежину. Белов встал вплотную к сосновому стволу, неторопливо поднял пистолет. Сам на мушку идет, ну как не уважить родимого? Выгоревшее пятно гимнастерки качнулось между темными елками…
– Стой! Оружие на зем!.. – рявкнули с другой стороны.
Белов выстрелил на звук дважды. От короткоствольного «Коровина» толку в такой пальбе было не слишком много. В ответ выстрелили – пуля стукнула в ствол над головой. Тот краском-еврейчик. Нарочно, что ли, к земле прижимает? Паяц семитский…
Резанула автоматная очередь, посыпались ветви…
Белов нырнул в ельник.
– Вон он!
– Спокойнее, Хворостин. На рожон не при…
Экие самоуверенные. Попробуйте, возьмите. Была бы винтовка, положил бы всех…
Белов бежал вдоль зарослей. Озеро оставалось где-то левее. Впереди ручей должен быть. Проклятые сапоги болтались на ногах. Какая же краснопузая сука додумалась обувь из этой мерзкой кирзы шить?
Коротко простучал автомат за спиной. Пугают, комсомольчики сопливые. Напугали ежа голой жо…
Арсению Николаевичу Белову было сорок пять лет. Он был тренирован и опытен. Но Белов всю жизнь носил хорошую обувь. Даже во время того ужасного отступления к Крыму и сводящего с ума сидения в Галлиполи. Хорошие сапоги – не менее важны, чем надежное оружие…
Впереди был просвет: склон, усеянный вросшими в землю карельскими валунами. Нужно взять правее… Белов перепрыгнул через ствол поваленной сосенки – подошва сапога опустилась на сантиметр левее горба валуна, – и крутанулась ступня в растоптанном, снятом с безвестного покойничка сапоге…
Белов упал – на руки, не успев выпустить пистолет и чуть не сломав себе палец. Но фатальнее было иное – правое колено крепко ударилось о камень. Белов заскрипел зубами – боль была ослепительно острой…
Подбитой ящерицей сполз в ложбинку. Будь оно все проклято, до чего ж неудачно. Просто смешно, господа, практически на ровном месте. Ничего, выкрутимся…
Белов переполз под прикрытие сосны – торчала над обрывчиком, красивая, разлапистая… Внизу журчал тот самый ручей. Определенно, бывали здесь с Марттина [25] . Еще тогда, летом 39-го… Глупо, господа…
25
Майор Паули Марттина – один из родоначальников финской разведывательно-диверсионной службы.
– Осторожнее, товарищ капитан. Он же, гадина, запрятался.
– Угомонись, Хворостин. Не первый год замужем…
…Белов слышал лишь неясный говорок. Сразу не сунулись. Осторожничают. Многому научились сиволапые. Впрочем, и в двадцатом… Все, оставим ностальгию, господа. Имеем пять патронов. Должно с лихвой хватить… Белов вытянул из кармана шаровар платок – колено пронзила очередная волна боли. Смаргивая слезы, бывший штабс-капитан обтер пистолет. Дивное изделие большевистского слесаря-самоучки. Да, «наган» бы иметь, или уже ставший привычным парабеллум. Но у той бабы-кассирши [26] на Сенной был только этот уродец. Ну, остается не уронить честь лучшего стрелка полка…
26
Часть из выпущенных в 1926–1935 гг. «гражданских» пистолетов TK была передана банковским служащим и инкассаторам.
…Белов увидел автоматчика – на миг мелькнуло светлое пятно гимнастерки. Двигается вдоль ручья – логично, не видят, но нащупывают. Идет неловко – неужели теми выстрелами навскидку зацепил? Ай да Белов…
Бывший штабс-капитан прицелился – вон между теми кустами боец должен мелькнуть. Наверху хрустнула ветвь – почти рядом, за сосной. Подбираются… Давайте-давайте…
Тот прыжок в ночь, раскрывшийся, не предавший, парашют… Крошечная тыловая станция с полуслепым милиционером… Потом длинный кружной путь в Питер – называть город детства хамским «Ленинградом» язык не поворачивался… Город, до неузнаваемости изуродованный большевиками. Рация, чудом сохранившаяся в тайнике среди развалин с 41-го… Оружия в тайнике не было, но это было поправимо. Работа у Касимово, трясущийся местный агент, с таким трудом добытая батарея для рации… Самолеты, взлетающие чуть ли не над головой… Вычислить нужные «Дугласы» было не так сложно. Благое дело, и сработанное от души… Уходить решил дерзко – Советы начали наступление, а в хаосе разорванного фронта проскочить вполне можно. Дикарь Хазвазметов даже не понял, что его режут… Форма, грязная, хорошо что не вшивая, бесподобные сапоги… Но ведь везло, везло! И сейчас повезет. Их всего трое…
Кого обманываем, Арсений Николаевич?
Кончено.
Но живым сдаваться не стоит. С быдлом разговаривать нам не о чем. Собственно, и без химии мы тоже обойдемся.
…Качались лапы ели, журчала вода. Как тогда, в Вырице. Шурочка была вся в светлом, воздушном. Брат смеялся, глупо подшучивая и стесняясь. До смешного теплое шампанское…
Белов еще раз обтер кургузое тельце «Коровина», и дважды быстро выстрелил в сторону кустов. Затем аккуратно уткнул обжигающий ствол себе под подбородок…
Русским офицером и дворянином Арсений Николаевич Белов давно уже перестал быть. Существовал финским и немецким агентом под незамысловатым псевдонимом Буре. И последние двадцать лет жизни Арсения Николаевича жизнью в общем-то не были. Но ушел бывший дворянин не колеблясь…
…Еще раз хлопнул выстрел. Капитан Голуб тянулся на цыпочках, пытаясь разглядеть врага. Определенно, здесь, под скосом. Ушлый дедок-то… Тут без спешки нужно. Ишь, засел…
За кустами завозился, отмахиваясь от комаров, Хворостин. Нет, ну что ж за чучело такое? Голуб махнул пистолетом, показывая – сдвинуться правее, прикрыть русло ручья. Вполне возможно, дедок (а ведь диверсант, определенно диверсант!) туда рванет. Как бы Хворостин его с перепугу не завалил. Напортачит, ох напортачит… Взять диверсанта лично, это, знаете ли…