Пассажиры не вмешивались. Алексей сидел, неудобно поджав ноги. От тряски кружилась голова и вновь стреляло в ухе. Попутчику-старшине тоже было несладко – его три дня назад зацепило осколком по спине. Из санбата сбежал, добирался к своим в разведбат, но кататься в тряском «Виллисе» ему было рановато. Ну, понятно, что в госпиталь ехать не хочет, чтобы от своей дивизии не отстать. Тут вроде как все свои, даже этот самонадеянный раздолбай Хворостин. Один Алексей приткнулся вроде довеска-балласта. Даже не поймешь: свидетель или подконвойный? Настучал злопамятный хирург в штаб дивизии, времени не пожалел, – вон и целая папка с докладными имеется. Легкораненого Трофимова уже и особист госпиталя допрашивал, в здоровое ухо дурацкие вопросы орал. Теперь в дивизионном отделе вообще доконают…

«Виллис» развернулся, проскочил мимо уже знакомых траншей – у бугорка виднелась малоразборчивая табличка с финской надписью. Небось тоже мины. Боев здесь не было – финны, обойденные с фланга, сами спешно драпанули.

Машина вернулась к большаку – снова шла длинная колонна. Похоже, боеприпасы. К новому удару наши готовятся, тут и к бабке не ходи. Ночи короткие, спешат. Да и какие тут ночи? Так, белоночье…

– Значит, направо. Понял, Хворостин?

– Так точно, – бодро кивнул водитель.

– Товарищ капитан, если направо, опять к тем сожженным машинам выедем, – сказал старшина.

– Действительно. – Капитан глянул на водителя. – Ну, что молчим, Хворостин? Ты же вчера меня вез. Ладно, я спал. Но ты-то на трезвом глазу ехал…

– Так точно. Так мы ж с другой стороны, сразу за хлебовозкой шли.

– Тьфу, сопля китайская, хлеборезкой за хлебовозкой, твою… Давай за колонной. До ближайшего поста…

Ехать за колонной было сложно – пыль душила. Подотстали, колонна умчалась куда-то вправо. Капитан уже и ругаться не стал, лишь холодно процедил:

– Хворостин, или ты нас к посту вывозишь, или я тебя…

– Так вот же, товарищ капитан, машина снабжения загорает. Сейчас проясним.

На обочине, у съезда на очередную просеку, стояла полуторка с бочками в кузове. Водитель возился у поднятого капота.

– Этот небось и сам заблудился, – пробурчал Голуб, разглядывая неказистого пожилого шофера в замызганной телогрейке.

– Да нет, гэсеэмщик, они ж все знают, – безосновательно бодро заверил Хворостин.

– Эй, боец! Пойди-ка на секунду. – Голуб встал в машине.

Шофер поправил пилотку, подтянул штаны и рысцой, вряд ли превосходящей в скорости обычный шаг, направился к «Виллису».

– Товарищ капитан, рядовой Хазвазметов…

– Чего делаем здесь, рядовой?

Шофер, действительно старик, уже явно под пятьдесят, поскреб щетинистую щеку, печально вздохнул:

– Так зажигание шалит. Просил же поменять. Так разве послухают?

– Технику надлежит поддерживать в боевой готовности. Ладно, где здесь населенный пункт Сийран-пир…-т…-ти знаешь?

– Так как же, – шофер принялся махать грязной рукой, объясняя…

Капитан посмотрел на своего водителя.

– Вернемся, налево, потом направо на проселок, – поспешно объяснил план действий Хворостин.

– Точно, там этот Сийранпиртти и будет, – закивал шофер. – Третьего дня я проезжал.

– Понятно. Ты тут не возись. Финны недобитые бродят. Не ровен час, горло-то резанут.

– Так сам опасаюсь, товарищ капитан…

– Куда направляешься? Путевой лист где? Где старший машины? – для порядка спросил Голуб.

– Так колонной шли. Он ж, зажигания, грю… А документ, оно ж… – дед с готовностью полез в карман гимнастерки.

Капитан бегло взглянул, вернул мятый лист путевки, справку о закреплении машины и красноармейскую книжку:

– Так, иди и воюй, Хазвазметов. Ишь, пристроился на пленэре…

– Да что вы матюгаетесь, товарищ капитан? – обиделся водитель. – Я ж не виноватый. Щас зоведуся. Тут еще беда, – дедок поморщился и схватился за живот. – Извиняйте, товарищ капитан. Брюхо подводит. Это все яйчный порошок, оно ж… – Шофер принялся спешно расстегиваться… – Ой, да что ж оно…

– Тьфу! Ты хоть с дороги уйди. Все ж освобожденная территория. Прорвемся, в тылу у финнов коммуникации минировать будешь. – Голуб плюхнулся на сиденье. – Давай-давай, Хворостин. Совсем уже…

«Виллис» рванул вперед, в смысле назад.

– Вот как с таким народом воевать? – мрачно поинтересовался Голуб. – От врага обсираться перестали, так от яичного порошка начали. Прямо дурость сплошная…

– Деревня, что с него взять, – снисходительно заметил Хворостин, сам бывший родом из древнего культурного центра Яранск Вятской губернии.