Осматривался Женька минут пятнадцать. Сидел в жестком кресле-перевертыше, ждал. Запомнил худую женщину в наручниках – провели по коридору. Лицо у бабы было серое, костистое и до того озаренно-безумное – хоть вторую боярыню Морозову с нее рисуй. А так ходили офицеры и солдаты, не слишком-то отличающиеся от обычных штабных, разве что форма почище, да эмблемы мелькали специфические.

Потом появился Попутный, сунул листки-требования, сверток со «списанными» пистолетами:

– Хватит дремать, Земляков. Ишь, пригрелся в холодке. Получай имущество и отправляемся. Время поджимает…

– Где получать?

– Найдешь, не маленький, – майор унесся по лестнице вверх, на ходу пожал руку какому-то капитану – на кителе у того сиял целый иконостас.

Вещевая служба находилась в торце здания – действительно, фиг найдешь. Женька расписывался за портянки и комплекты полевой формы. За маскхалатами требовалось ехать на Декабристов, 35 – там в институте Лесгафта располагалась база расформированного в мае, но еще не сдавшего вещевое имущество Ленинградского штаба партизанского движения. Женька с опозданием сообразил, что нужно было с арсенальной части начинать. Пришлось волочить имущество к машине, а для этого требовалось подписать пропуск. Женька метался по этажам, подписывая, потом отыскивая успевшего сбежать кладовщика. Договорился оставить подобранную форму на вещевом, нашел оружейную.

– …Надо же, кислота какая хитрая, – удивлялся старший лейтенант-оружейник, рассматривая «импортные» ТТ. – И как вы в нее булькнулись? Самих-то не пожгло?

– Не особенно, только между пальцев чесалось, – сказал Женька, злясь на мерзавца Попутного – хоть бы намекнул о легенде свежесочиненной. В принципе, наверное, уже на ходу она, легенда, и сочинялась.

Оформили акт на вышедшее из строя оружие, выписали новое. Женька укладывал «Токаревы» (в вощеной бумаге, с неснятой смазкой) в новенькую полевую сумку. Два ППШ, запасные диски, цинк с патронами, десяток гранат, запалы…

– Ты бы бойца взял, – сочувственно сказал оружейник.

– Да пропуск выписывать…

– Это да. У нас строго.

Пропуск все равно пришлось выписывать – рацию должен был получать непосредственно радист. Женька выскочил на улицу – личный состав отдыхал в кузове. «Механики-водители» спали – Коваленко даже во сне обиженно утыкался физиономией в борт. Остальные сумрачно смотрели, как Земляков забрасывает в кузов добытые богатства.

– Отож, а сапоги дэ? – поинтересовался Торчок.

– Не выписывали мы. По ноге обносить не успеем. Да вы поможете или нет?

Помогли. Коваленко сел, принялся раскладывать комплекты. Судя по мрачной роже, старший лейтенант не спал. Оно и понятно, пусть и отвернешься мужественной бесстрашной спиной к боевым товарищам из прошлого, но особого спокойствия не прибавится. Женьке стало даже малость смешно: Коваленко и Шведова хранили весьма похожее выражение мрачной сосредоточенности.

– Леха, потом доспишь. Агрегат нужно принять.

Заспанному Трофимову слили, он умылся и слегка проснулся. Двинулись принимать радиотехнику и батареи. На дополнительную батарею требовалась еще одна подпись. Женька опять пошел по этажам. Извиняясь и поправляя очки, нажимая на «московская группа» и «сами понимаете». Дважды натыкался на Попутного: майор то курил с каким-то штатским солидным товарищем, то что-то рассказывал в кабинете – доносился уверенный говорок и смешки слушателей. Когда Земляков вернулся с дополнительной «визой» на требовании, радиотехник ругал Леху:

– Да ты вообще-то работал на «Север-бис»? [62] Где вас таких учат?

– Товарищ старший лейтенант, у меня сержант контужен, да еще не спал двое суток, – вступился Женька. – Люди у нас стойкие, но все-таки живые.

– Вот вы с контуженым на сеансе и будете мучиться. Ладно, пусть расписывается…

Потянулась бодяга с оформлением шифроблокнота и прочей сложной и малопонятной радиобюрократией. Женька сидел на неудобном ящике и размышлял: зачем Попутный именно так все обставляет? Нет, погонять сопляка-лейтенанта по кабинетам – это святое. Собственно, и не поймут майора, если его бойцы будут прохлаждаться, а сам старший опергруппы будет по этажам скакать. Вот на кой черт нужна радиостанция и зачем нужно так засвечиваться? Зная таланты майора-клоуна, можно не сомневаться, что свежую форму, оружие и паек Попутный мог бы практически в любой войсковой части выцыганить. Зачем ему реклама и шум нужны? Тщеславие майорское в иной плоскости сосредоточено (кстати, совершенно неясно в какой). Но настойчиво «светит» он и себя, и Землякова. Радиста-водителя можно не считать – он случайно приписанный, следовательно, с Лехи какой спрос. Неужели Попутный какую-то свою многоходовку строит? Используя всех, кто под рукой оказался? Но зачем же Маринку так лицом в грязь тыкать? Нужно, чтобы она сорвалась? Или наоборот, пусть сейчас дотла выгорит, тогда манипулировать будет легче?

Оказывается, забыл Земляков, какие к «Северу» батареи увесистые. А ведь совсем недавно было…

– Леха, я тебя к машине провожу, «сидоры» возьму. Обещали, что кладовщик на продскладе к 17.00 будет.

– Товарищ лейтенант, нехорошо выходит. Мы там сидим, а вы выписываете, таскаете…

– Мне практика нужна, – пробурчал Женька. – Ты рацию проверяй, освежи в памяти. Отвык небось.

– Извините, мне бы в общих чертах понять, с кем связь держать надо будет.