– Понятия не имею.

На Декабристов Земляков сгонял на попутной машине. С маскхалатами проблем не возникло. Выдала форму этакая дородная строгая тетенька с ручищами как у тренированного самбиста. Наверное, ни один десяток полицаев в тылу врага передушила.

Впрочем, к очкарику-лейтенанту тетка отнеслась снисходительно, даже испрошенную саперную лопатку, не указанную в требовании, поворчав, выдала.

Вернулся Женька на той же попутке. Рассказывал водителю о том, как финнов из Выборга вышибали. Хорошо, что отвлекся, – на ленинградские улицы смотреть было тяжко.

Личный состав сидел в «Диверсантке» приводил в боевую готовность полученное оружие, но морды у всех троих были красные, злые, – как пить дать, опять вели историко-политическую дискуссию.

– Вроде и дело у вас, а все отвлекаетесь, – печально сказал Женька. – Я все понимаю, но товарищу старшине можно бы и подсказать, что у нее нос в солидоле.

– Это не солидол, товарищ Земляков, а пушечное сало [63] , – резко сказал Коваленко.

Шведова принялась утираться чистой портянкой.

– Так точно, пушечное, товарищ старший лейтенант, – поправился Женька. – Вот, теперь и на ухе. Разрешите приступить к получению продуктового пайка?

– Да иди, иди, – пробурчал Коваленко, заглядывая в ствол новенького пистолета.

– А оно тама ведра воды не найтить? Отож очень полезно горячи головы остужать, – заметил Торчок.

– Если вы еще вглубь копнете, то брандспойт тянуть придется, – заметил Женька.

И Шведова, и старлей враз заскрипели зубами. Земляков, вытряхивая на ходу вещевые мешки, поспешно отступил под защиту стен Большого Дома.

Склад был открыт, правда, вместо копченой колбасы, значившейся в требовании, всучили сомнительный шпик. Женька намекал на санкции из центрального аппарата, но колбасы, по-видимому, действительно не было. Зато за финскую зажигалку удалось выменять три плитки шоколада «Кола». Продовольственный лейтенант клялся, что ценный продукт списан исключительно из-за помятой и подмоченной коробки, а так свежий и нормальный…

Следовало доложить начальству, что группа готова к любым свершениям. Женька, отягощенный набитыми «сидорами», в очередной раз двинулся по лестнице. Уже знакомый майор махнул в конец коридора – Попутный где-то там скрывался. Точно, курил командир у открытого окна в компании еще двух майоров и молодцеватого старшего лейтенанта с огромной лакированной кобурой на поясе. Надо сказать, смотрелся трофейный «парабеллум» в тылу довольно нелепо.

Навьюченного Женьку герои-контрразведчики встретили неожиданным взрывом хохота.

– Да вот он, наш Онегин, – улыбаясь, кивнул Попутный.

– Так точно, – Женька заставил себя смущенно улыбнуться. – Товарищ майор, я все получил…

– Ну, наконец-то, – Попутный начал прощаться, пожимая руки новым знакомым. Старлей, скалясь парой золотых фикс, неожиданно протянул крепкую ладонь Женьке:

– Ничего, Земляков. С кем не бывает. Втянешься.

– Так точно…

Когда уже сдали пропуска и миновали пост у огромных дверей, Женька не выдержал и спросил:

– Над чем ржали-то?

– Ты особенно не обижайся, – рассеянно сказал Попутный. – Я там рассказал, как ты удивился, впервые финна увидав. Ты ведь удивился?

– В общем, да.

– Ну вот, видишь. Они по-доброму смеялись. Собственные конфузы вспоминали. Теперь тебя и твои окуляры запомнят.

– А очень нужно, чтобы мои очки запомнили?

– Не помешает. Лучше, раз уж выдался случай, своим стать. Люди здесь опытные, недоверчивые, к стенке поставят, не моргнув глазом. А вот нас с тобой теперь будут ставить, смаргивая.

– Обаятельнейший вы человек, товарищ майор.

– Недобрая ирония? Или мне показалось? – удивился Попутный.

– Виноват. Но не могу не спросить: обязательно так Шведову мордовать?

– Думаешь, мне самому приятно? – Майор горестно всплеснул руками. – Ах, Евгений, да пусть она на мне, черте старом, сосредоточится. Зато вы, представители племени младого-незнакомого, куда понятнее девушке станете. А с меня, козла, какой спрос? Гад. У меня так и на лбу написано.