Шрифт:
«Отца он уже переплюнул!»
«Кровь свое взяла! Я никогда и не сомневался…»
«А что вы хотели, с таким отцом и дедом?!»
Случались моменты, особенно в темные, бессонные предрассветные часы, когда внутри у меня все бушевало – эдакий кипящий котел из ярости, замешательства, обиды и ненависти к себе и Джил…
Матушка поседела, пытаясь вернуть меня к жизни, но все напрасно.
Однажды после особенно пьяной ночи, свалившись на пол, я нашел под матрасом картинку из альбома, нарисованную Джил. Там был изображен я. На коне. Она с такой любовью вывела каждый штрих, что эта картинка буквально согрела меня. Рассматривая свой портрет, я видел ее. Как она разговаривала, как лихо скакала на лошади, как рисовала, как с любовью целовала меня, как ласково щебетала с бабушкой…
Я взглянул в зеркало.
Боже! Во что я превратился: глаза налились кровью так, что не поймешь, какого они цвета, лицо стало землистым, как у мертвеца. Под глазом наливается синяк – последствие то ли драки, то ли неудачного падения… Не помню.
Надо что-то делать! Я встал и подошел к камину, на котором в шкатулке с драгоценностями жены лежали те теплые жемчужины.
Эпилог
Дул холодный ветер, вздымавший огромные гневные волны.
Я с упоением стоял под его ударами на взгорье напротив острова Уайт и не собирался уходить, так как уже принял твердое решение. Раскрыв ладонь, я полюбовался на игру света и тени на пяти сероватых жемчужинах…
Что ж, вперед! У меня где-то там, в неизвестности, осталось одно важное и неоконченное дело – леди Джулиана Инсбрук!