— Шашлык и рюмка коньяка, вот что подымает дух, — заявила она. — Одевайся, на улице ветер.

Лешаков накинул плащ и повел даму кормиться. Они посидели в «Кавказском». От грузинского коньяка инженер отказался. Проворный официант бросил на Лешакова пристальный взгляд и больше не обращал внимания. Но уверенную, яркую Веронику он принял всерьез. Засуетился, забегал с улыбочкой, быстро принес из буфета закуску: лобио и сациви. Открыл бутылку вина.

Шашлык, естественно, подали подгорелый. Лешаков без удовольствия жевал жесткое мясо. К гарниру не притронулся. Пил мало. Он вежливо ухаживал за Вероникой, подливал ей густое темное «Телиани» и, слушая щебетание, не вникал в смысл.

Он смотрел сквозь стекло, как по Невскому в сентябрьском свете катили машины; подняв воротники, гуляли прохожие, укрывались от ветра в плотно запахнутые пальто. Воскресное оживление улицы казалось праздным.

Завтра здесь будет иначе. Уже завтра. Недалеко от места, где он спокойно посиживает: полторы тысячи шагов. Три серых снаряда вылетят из галереи «Гостиного», взмоют над проезжей частью, раскроются с грохотом и блеском, засыплют тротуары мириадами листков.

«ЧЕЛОВЕК! НЕ ВЕРЬТЕ…»

Точку для запуска он правильно выбрал. В зону действия попадали сразу три перекрестка: Малосадовая — бойкое место у Елисеевского, Садовая и запруженный толпой пяточок у Думы. Да и на Невском народу что людей — не протолкнешься. Полторы тысячи шагов, а то и меньше, подумал он, — не надо было закрывать глаза, чтобы представить в деталях…

— Как тебе нравится? — услыхал Лешаков голос над собой и ответил чистосердечно:

— А что? Нравится.

— А по-моему, они психи, — строго, но не без восхищения сказала Вероника.

— Кто? Почему?

— О, Боже. Битый час толкую.

И она повторила имена писателей и нескольких правозащитников. Не читая газет, Лешаков знал о них понаслышке. Инженер удивился совпадению. Он усмехнулся и подумал, что скоро его имя станет известно. Совсем скоро.

Вместе неторопливо они допили вино. День за окном померк. Разгорались фонари.

Вероника горячими пальцами обхватила запястье инженера.

— Пойдем?

— А кофе? — напомнил Лешаков.

С официантом он расплатился неожиданно щедро и почувствовал себя бодрей — исчезла противная вялость в ногах.

В сумрачных улицах холодом дуло с реки. В обнимку они бежали к бульвару. Прячась от ветра, свернули в переулок. И у ворот столкнулись с Лилей и Валечкой. Лешаков забыл про гостей.

Вероника оглядела актрису с любопытством, но не ревниво. Валечка — новенький, трезвый, выбритый и причесанный, в строгом костюме — светился улыбкой навстречу друзьям. В руках он держал коробку, перевязанную голубой лентой, — торт из «Севера».

Чаепитие затянулось. Уютно сидели за столом, накрытом старой скатертью, пили третьего сорта краснодарский чай, заваренный правильно и не скупо, и оттого вкусный. За окном громыхал кровельными листами сентябрьский шторм. А в комнате было светло под старомодным торшером. Говорилось легко. Давно они не виделись и накопили много чего рассказать.

Вероника опять пересыпала имена новых знакомых по Коктебелю, со смехом вспоминала архиумные московские разговоры. Лиля слушала внимательно и серьезно, а потом вдруг сказала, что в Перми в магазинах хоть шаром покати, маргарина даже нет, — артистов кормили в закрытой столовой.

— Неплохо кормили нас, в общем, — согласилась она, — но другие-то как?

— Ничего ты не поняла, — напустился на невесту обычно кроткий Валечка. — Пермяки замечательно справились с продовольственной проблемой. Действительно, в магазинах ничего нет. И не надо. Зато люди не стоят в очередях, времени не теряют, зря не бегают и не ищут, а получают продукты на производстве. Заказывают и отовариваются в пределах установленных месячных норм. Например, два кило мяса на человека. Просто, рационально. И никаких проблем.

— Это же карточная система, — определил Лешаков, — военный коммунизм, — и побледнел, вспомнил людоедскую гипотезу. — При коммунизмах с мясцом туговато.

— Ну и что? Зато без забот. И время есть, поразмыслить о духовном. Провинция, а билеты на спектакли с бою брали.

— Лагерь тебе больше понравился бы, — насмешливо вставила Лиля. — Отработал норму, получи миску баланды и пайку. Забот и того меньше.

— Поговори, поговори. Съездишь и в Бенилюкс, и в Англию с такими разговорами. Выпустят тебя… Вон Лешакова в Польшу не пустили.