Когда мы выехали на покрытое гудроном шоссе, я жал на педаль так, что моя нога практически касалась земли, а двигатель «лады» создавал ужасный шум, реагируя на мои действия. В конце концов стрелка на спидометре перевалила за край. Не думаю, что наша скорость хоть немного увеличилась, но, по крайней мере, так мы чувствовали себя лучше.

Чарли включил свет, чтоб посмотреть на свою раненую левую руку. Она выглядела так, будто один из камней раскололся и вонзился ему в ладонь, но он особо ничего не мог с этим поделать, только надавить на нее, подложив ее под ногу. Правой рукой он открыл кошелек, который я ему бросил, и достал оттуда наличку и заламинированную идентификационную карточку.

— Ты посмотри на эту башку.

Карточка принадлежала Хари Тугуши. Надписи на скрепочном, русском и английском языках удостоверяли его официальную аккредитацию в грузинском правительстве.

Чарли опустил свое окошко и выбросил кошелек Хари. Следом за ним полетел кошелек Кунзру, а затем мы принялись за содержимое термоса, стараясь не разлить ни одной капли, что было тяжело, поскольку «лада» сильно подпрыгивала на дороге.

— Видел тот аккумулятор, дружище?

— Ага. — Мне не слишком хотелось об этом думать.

— Вряд ли ты хотел бы, чтоб эти проводки подсоединили к твоим яйцам, не так ли?

— Нет, конечно.

— С моими бы они не справились. Слишком маленькие у них зажимы.

Я улыбнулся ему.

— Хотя это все равно заставляет тебя призадуматься, так ведь? Эти парни не теряли времени даром. Если бы они осуществили свой план, ты бы уже никогда не увидел ни Хэйзл, ни своих внуков.

— А у меня и так все не идеально, дружище. — Он пожал плечами. — Я в любом случае мертв, помнишь это? Вот с тобой другое дело. — Он сделал паузу. — Хотя и ты не предавайся особо фантазиям, — ты должен подумать о том, как нам перебраться через границу. Это твой большой шанс показать миру, чему ты научился у мастера.

— Это вопрос… — я засомневался. — Я волновался. Я думал о ней. Это впервые что-то подобное волнует меня. У тебя так было всю жизнь, правда ведь?

Он мостился на своем сиденье.

— Черт подери, не говори мне, что ты наконец-то решил примкнуть к человеческой расе!

— Как ты с этим справлялся? С мыслями вроде: «Какого черта я здесь делаю? Я бы лучше сидел дома, занимаясь чем угодно, не знаю, ну, например, стриг бы газон или искал кота, или что-то еще»?

— Все дело в том, чтобы все сбалансировать. А это означало найти кого-то вроде Хэйзл, кого-то, кто понимал бы, что происходит в моей больной голове, и был готов жить с этим. Это партнерство, дружище.

Он еще раз взглянул на свою кровоточащую руку.

— Но ты становишься жеребцом в загоне, Ник; это то, что случилось со мной. И вы начинаете вести себя так, будто у вас даже голова одна на двоих, — только в этот раз мне пришлось сделать все без нее. Если ты знаешь, что они понимают, что происходит, даже если они со всем не согласны, тебе не нужно переживать о всех Хэйзл в этом мире, когда ты в таком дерьме. Ты знаешь, они будут рассчитывать на то, что ты используешь все свои мозги, чтоб выбраться из дерьма и вернуться домой… — он оборвал свою речь. — Есть в этом какой-то смысл?

Я кивнул.

— Думаю, да.

— Хорошо. Не забудь записать это, дружище. Еще кое-что, чему ты научился у эксперта.

Мы проехали минут двадцать по долине, когда движок «лады» зарокотал, и мы направились вверх по дороге. Когда мы добрались до гребня, я выключил передние фары и направился вперед, надеясь не увидеть в темноте пост впереди нас.

Но все оказалось еще хуже. Менее чем через километр находилась американская база, с прожекторами, освещавшими ряды палаток, каждая из которых была рассчитана на двадцать человек. А через несколько километров от того места, немного выше, располагалась еще одна такая база. Только она принадлежала русским.

— Вазиани, — пробормотал я. — Ну, по крайней мере, мы знаем, где находимся.

Чарли отвлекся от своей раны и посмотрел наверх.

— Думаю, нам на какое-то время нужно забыть о Турции, дружище. Нам нужно забрать все свои вещи. — Он кивнул в сторону огней. — Послушай, пробраться туда сейчас, чтобы найти служебную машину, было бы сродни попытке самоубийства. Я считаю, что нам нужно заняться этим утром. По крайней мере, мы знаем, где она будет находиться. И вернем себе наши чертовы вещички.

— Ты думаешь, эта машина будет стоять там же, на дороге?

— Конечно, дружище, она будет стоять там дольше, чем мы с тобой проживем. Это ведь долбаная армия, не так ли? А зачем ее держать в гараже? Ради судебного разбирательства?

Он прав. Это всего лишь дежурная машина. Каждое транспортное средство для чего-то предназначено.

Чарли все так же смотрел вниз.

— Он сказал тебе, что уезжает завтра?

— Да, но я не уверен, что это правда.

— Может, да, может, нет. Но думаю, что мне хотелось бы убраться из города, если бы у меня не было контроля над чем-то, что находится в этом «лэндровере», как ты считаешь?