— А это не так?

Они отошли немного в сторону от толпы пешеходов.

— Как уже было сказано, я дам Вам возможность узнать всю правду.

— В обмен на что?

— Вы уйдете из ФБР и будете работать на меня. Я разрешу все Ваши проблемы.

Вот так раз. Заманчивое предложение. Малдер на секунду задумался. Может даже больше, чем полагается думать в такие моменты. Но… Истина… А Скалли? Предать ее? И Скиннера? И ребят… Они не поймут. Нет уж, сто лет ему не нужна такая сделка.

— Не пойдет, — решительно ответил он.

Курильщик как будто ждал этого ответа.

— Вот она, Ваша благодарность…

— А за что мне Вас благодарить? — вскипел Малдер. — За исцеление Скалли — разве она исцелилась? Вы привели ко мне сестру, чтобы тут же отнять ее у меня. Мне Вас благодарить не за что!

— Я сдержу свои обещания, если Вы не останетесь в долгу.

Это уже слишком. Малдер решил никому не продаваться, а уж тем более в кредит. Он подошел ближе к своему собеседнику и немного морщась от табачного дыма (сам он давно уже бросил курить), сказал:

— Вы убили моего отца. Убили сестру Скалли. А если Скалли умрет, я убью Вас. Мне наплевать, чей Вы отец. Я все равно Вас убью.

Курильщик кивнул.

— Судя по всему, Вы на это способны. Завтра заседание комиссии, где Вы будете отчитываться о своих злодеяниях.

Малдер повернулся и зашагал прочь.

— Мое предложение остается в силе, если передумаете. — бросил ему вслед Курильщик.

Рентген улучшений не показал. Врач сказал: «пока не показал», но Дана уже устала верить в чудеса. Малдеру проще, у него другой характер… А она не такая. Ей надо все пощупать… За что, господи? Почему ее не застрелил какой-нибудь маньяк во время обычной операции ФБР? Почему такая дикая и нелепая смерть ей уготована?? Почему эта болезнь, откуда бы она не взялась, так мучает ее и всех ее близких??! За что…??

— Дана? Звонил доктор Цукерман, он сказал, что ты хочешь меня видеть. Что-нибудь случилось?

Она обняла мать, чувствуя как слезы наворачиваются на глаза.

— Прости меня. Я все борюсь, борюсь, борюсь… А ума не прибавляется…

— Что? О чем ты?

— Я всю свою жизнь прожила в одной вере. А когда она была нужна мне больше всего, я ее оттолкнула. — она взяла пальцами крестик, висящий на груди. — Мама, почему? Зачем я это ношу? Для чего я его ношу?? Я позволила зашить себе под кожу то, чего не знаю и не понимаю, я прохожу это дурацкое лечение, и внушаю себе, что делаю все возможное, но это не правда!!..

Маргарет Скалли внимательно посмотрела на дочь.

— Ты что, уже не веришь, Дана?…

— Уже не верю. Не могу верить. Помнишь, ты пригласила на ужин отца Мак-Кью, чтобы он помог мне утвердиться в моей вере? А я отказалась его слушать.

— Сейчас важнее всего не растрачивать силы.

— Но мне ничуть не лучше…!

— Еще рано, подожди…

— Рентген не показал никаких улучшений.

— Я понимаю, ты боишься. Боишься говорить мне, но кому-то надо сказать…

После разговора с Курильщиком Малдер весь день не находил себе места. Он позвонил в больницу, поговорил с врачом Скалли. Тот посоветовал надеяться, но сказал, что пока улучшений нет. Чувствуя себя в который раз обманутым и не знаю, куда девать накапливающуюся злость, Малдер поехал в парк побегать. Потом он поел в каком-то кафе и направился домой. на службе ему делать было нечего — пока он находился под следствием, его ото всех дел отстранили. Он постоянно думал о предложении Курильщика. «Я решу все Ваши проблемы». Да, это уж точно… А может согласиться? И тогда Скалли будет спасена, а он узнает наконец, всю правду… А стоит ли это все той цены, которая будет уплачена?…

Он хотел лечь пораньше спать, но понял, что не заснет. И тогда он поехал к Скалли в больницу. Может быть вместе они решать что-нибудь…

Скалли, по заверениям медсестры, уже спала. Ему чуть ли на коленях пришлось упрашивать ее пропустить его в палату. Дав честное слово больную не будить, Малдер проскользнул в дверь.

Дана и в правду спала. Он подошел к кровати, посмотрел на ее осунувшееся, бледное лицо, не мешки под глазами и ему стало не по себе. Он опустился на колени, тихонько прижался щекой к ее руке. Он плакал, почти кричал, но почти беззвучно, боясь ее разбудить. Слезы сами наворачивались на глаза, и от мыслей о ней, и о от назревшего решения.

А утром Малдера вызвали в кабинет Блевинса.

— Агент Малдер, прошу садиться. На повестке дня еще один важнейший вопрос. Сегодня Вы должны дать свои показания, но я получил результаты медицинского обследования в отношение убитого в вашей квартире. Вот заключение баллистической экспертизы о том, что выстрел был произведен из Вашего табельного оружия.

Так. Значит они уже знают. Интересно, что Скиннер им сказал?

— Откуда это у Вас?

— Этого я разглашать не в праве, но если Вам нечем опровергнуть эти данные, придется считать Вас убийцей. Вы настаиваете на том, что не убивали этого человека?

— А зачем, по Вашему, я здесь?

— Между прочим, он работал в Министерстве обороны.

— Его приставили шпионить за мной.

— Кто приставил, Вам известно?

Малдер молчал. Неужели не понятно, что если бы он знал об этом, то здесь бы не сидел?

— Агент Скалли собиралась назвать имя сотрудника ФБР, который строил козни против Вас обоих. Мы полагаем, она хотела назвать имя замдиректора Скиннера, который разворачивал внутри ФБР некую секретную программу. — продолжал Блевинс.