– Попробуй огурцы.

Она снова кивнула.

– Обожаю их, – сказал он.

– Спасибо тебе. Очень вкусно.

Рибикофф тоже кивнул, откусывая кусок сэндвича. Прожевав, он сказал:

– Хотел рассказать тебе, как все будет происходить.

– Происходить?

– Да. Я и еще один детектив поедем с тобой на служебном лифте.

– Хорошо.

– У заднего входа нас будет ждать машина.

Она кивнула, откусив еще кусочек сэндвича.

– Потом мы подъедем к студии. Попадем внутрь через черный ход и поднимемся на лифте, опять же служебном.

– Ты хорошо все продумал.

– Не хочу рисковать. Уж очень хочется с тобой пообедать на следующей неделе.

Она рассмеялась.

– Попробуешь мою стряпню – пожалеешь, что так сильно напрягался.

Рибикофф с аппетитом хрустел картофельными чипсами.

– Вот. Поднимаемся на лифте, заходим в сторону, мы – по бокам от тебя.

– А в студии…

– В студии ты будешь в безопасности. Двое вооруженных людей у двери. Один полицейский будет находиться в самой студии.

– Ух ты!

– Мы не можем рисковать.

– Понятно.

Потом Рибикофф спросил:

– Кстати, надеюсь, у тебя нет никаких планов на вечер?

– Вообще я собиралась встретиться с Майклом.

– В баре?

– Ну да, в баре.

– Я бы на твоем месте перенес встречу в твою квартиру. Следующие несколько дней тебя будут охранять полицейские.

– Ну, я сегодня увижусь с Майклом в студии. Там и сообщу ему, что планы изменились.

– Извини, – сказал Рибикофф.

– Я так благодарна тебе, ведь Дэвид Джерард разгуливает на свободе.

Рибикофф кивнул:

– Но я чувствую, что недолго ему осталось разгуливать на свободе. Вот уж кто сильно рискует, так это он.

Джессику снова охватили тоска и злость.

– Все не могу поверить, что Дик и Том…

Рибикофф перебил ее:

– Вот поэтому мы и должны разделаться с обоими братьями. Один сегодня умрет в тюрьме, второго поймают в течение суток, это точно.

– Хотелось бы верить, что так оно и будет.

Она посмотрела в окно, за которым ночь уже вступила в свои права. Ночь правосудия. Скорее бы она закончилась.

Год назад…

Последний раз она занималась любовью в машине, когда еще училась в колледже. Уже и забыла, какая требуется координация движений, как это неудобно.

Но… она оке с Брайсом, самым роскошным мужчиной, которого когда-либо встречала. Он был таким красивым, что она иногда задавала себе вопрос, почему он встречается с ней, полноватой, круглолицей тридцатипятилетней женщиной? Ей говорили, будто ее лицо располагает к доверию. Она имела привычку до крови грызть ногти. Работала секретаршей в рекламном агентстве. Они с Брайсом познакомились две недели назад в баре, где обычно бывают одинокие люди, пытающиеся найти свою любовь по объявлению в газете.

Брайс… Его правая рука неумолимо поднималась все выше и выше по ее колену, задирая юбку.

Весенняя ночь была холодной, деревья только начали зеленеть, земля пахла сыростью, готовясь выпустить на свет божий новые побеги. Четвертинка луны освещала призрачным сиянием «понтиак-файерберд» Брайса. Машина стояла чуть поодаль от дороги, на месте, где долгими летними вечерами любили развлекаться старшеклассники.

Наедине с Брайсом.…

По радио передавали новости, и вдруг она невольно прислушалась к сообщению. Слова «убийство», «изнасилование» и «молодая женщина» неприятно резанули слух. «Продолжается расследование дела об убийстве. – Голос диктора звучал бесстрастно. – Полиция пытается определить, связано ли вчерашнее изнасилование и убийство молодой женщины, обнаруженной рядом с автострадой, с аналогичным убийством, произошедшим на прошлой неделе в Оак-Парк».

Оак-парк… Она никогда не бывала в гостях у Брайса, но он, кажется, говорил, что живет в Оак-Парк.

– Ну же, детка, – шепнул Брайс, видимо, заметив, что она отвлеклась. И, когда его рука достигла цели, она забыла обо всем и сосредоточилась на своих ощущениях.

Брайс был великолепным любовником и очень опытным. Она сама не поняла, как очутилась на нем, а ведь еще мгновение назад была на пассажирском сиденье. Он подхватил ее под бедра и плавно опустил к себе на колени. Это еще больше напомнило ей старшую школу.