А дядя Вася встал в дверях беседки, сложил руки рупором, обернулся во все стороны и крикнул:

— Игорь!

Ага… Стало быть, о нем совещались. Мальчик с ветки на ветку, точно по привычным ступенькам, соскочил в траву, раздавил на щеке кровопийцу-комара и побежал к беседке. Дядя, хитро прищурив глаз, покусывал бородку.

— Садись.

Что такое? Кажется, все утро он вел себя так, что хоть картинку с него рисуй для хрестоматии: образцовый, примерный мальчик. Просят пальцами не трогать…

Игорь сел рядом с мамой. Она осторожно вытащила из пушистых волос мальчика застрявшую в них козявку и притянула его к себе. Все в порядке. Значит, не выговор, а что-то другое.

— Дядя Вася уезжает сегодня вечером на юг. К морю, в Прованс. Хочет снять там в аренду ферму. И просит, чтобы я тебя с ним отпустила недели на две. Что ты нам на это скажешь?

Что скажешь?! Игорь сжал плечики, точно хотел весь в прутик вытянуться, и тихонько-тихонько укусил маму за мизинец.

Она знала, что значит такой безмолвный ответ: «Очень хочу, ужасно хочу, умоляю!..»

— И тебе не будет без меня скучно?

— Будет. Но ведь только на две недельки… Там почта есть, дядя Вася?

— Разумеется. В Центральной Африке и то к баобабам почтовые ящики прибиты.

— Ну вот видишь. Я тебе буду каждый-каждый день две открытки посылать… Раскрашенные. Одну утром, другую вечером. И думать о тебе буду, и во сне тебя видеть буду. Пустишь?

— Не прыгай. Вот только папу в десять часов по телефону спрошу, он сегодня в Париже. Он, я думаю, тоже позволит… Только слушай внимательно. В море одному без дяди Васи не купаться. Ни-ни. Дай слово, иначе нам дальше и говорить не о чем.

— Честное-пречестное слово!

— Хорошо. Плавать только на мелком месте…

— Что ты называешь мелким местом?

— С твой рост. Не глубже.

Игорь тяжело вздохнул.

— А если я буду за дядю Васю держаться?

— Не торгуйся. Плаваешь ты еще, как котенок…

— Но ведь я так никогда не выучусь! Морская вода тяжелая, а я совсем легкий… И дядя Вася, как спасательная лодка, рядом ведь будет. Мамуся…

Дядя Вася только рукой отмахнулся:

— Нет уж, спасибо. Я тебе не морская нянька. Плавать далеко и на буксире тащить барахтающихся мальчиков не намерен.

— Я согласен. Раз вы оба сговорились, ничего не поделаешь.

— Слушай дальше, — сказала мама. — Купаться будешь два раза в день, минут по десять, не больше.

— А шлепать по воде можно?

— Это уж там на месте дядя Вася решит.

— Там видно будет. — Дядя подмигнул Игорю и опять пожевал свою бородку. — Другие мальчики до того дошлепываются, что совсем лиловые становятся. Как персидская сирень.

— По солнцу без шляпы не бегать. Разгорячишься — воды не пей, пока не остынешь.

— Я не буду, мамуся, горячиться.

— Хорошо. Босиком не бегай, сандалии у тебя есть. Там колючки и, кажется… змеи.

— Змеи есть, дядя Вася?

— Попадаются.

Игорь все покорно выслушал. Все мамы такие. Будто мальчик хрустальный бокал — чуть что, сейчас же и треснет… Или ко дну пойдет. Пусть. Будет ходить в шляпе и в сандалиях, — даже в цилиндре согласен ходить. Лишь бы поехать!..

Мама посмотрела на свои часики и пошла к телефону вызвать папу.

Ура! Разрешил, разрешил, разрешил…

Дядя Вася вскочил на велосипед и покатил в соседнее местечко покупать Игорю купальные трусики: полосатые, синие с белым, — матросских цветов. Уж в этом, по крайней мере, Игорю никто не противоречил.

А мама долго ходила с сыном вдоль липовой прохладной аллеи, крепко прижимая к себе притихшего мальчугана. Будто на Северный полюс его отправляла…

Потом поцеловала Игоря в темя, вздохнула и пошла в дом укладывать его вещи.

Вечером к Лионскому вокзалу в Париже подъехала в такси вся четверка: отец Игоря, его мама, дядя Вася и сам Игорь. Вещей, слава Богу, было немного — мужчины ехали: чемодан дяди Васи, чемоданчик мальчика да корзиночка с провизией и питьем, — в дороге свой буфет — первое дело.

Долго бегали вдоль развернутой змеи вагонов, пока нашли свой вагон и места. На месте Игоря сидел толстый негр и равнодушно жевал хлеб с сыром, — будто корова жвачку. Ему показали ярлычок с номером на стенке, плацкартный билет, но он ничего не понял. Улыбался и кивал головой. И только кондуктора послушался: «Надо уходить? Хорошо. Посидеть ведь и в коридоре на сундучке можно…» Так, ничего не поняв, и ушел.