Шрифт:
И словно растворились, забыли обо всем на свете… Их закружил водоворот пульсирующих и выплескивающихся наружу эмоций. Никогда в жизни Синди не испытывала ничего подобного. Никогда раньше она не думала, что такое возможно…
Судорога пробежала по ее телу, и она едва не вскрикнула, осознав, что испытывает сейчас те же самые ощущения, как если бы Мартин был здесь, в ее постели. Воспоминания вторглись в реальность. Синди с сожалением вздохнула и откинулась на спину. Пульсирующий жар медленно растекался приятным теплом по всему телу.
Другая, гораздо менее приятная картина того далекого дня всплыла в ее памяти. Она вспомнила встревоженное выражение на лице Мартина, появившееся после того, как пик оргазма был пройден.
— Я никогда не вел себя так безрассудно… Нам надо было хотя бы предохраниться. — Его лицо помрачнело. — А что, если?..
Синди было невыносимо видеть это выражение тревоги в его глазах. О ком он беспокоится? О ней или… о себе? Что, если он уже сожалеет о случившемся?
— Не волнуйся, милый. Я принимаю таблетки.
Ложь с легкостью слетела с ее губ. Она хотела снять груз ответственности с его плеч. Тем более, что особых причин для беспокойства нет. Чтобы вот так, с первого раза? Маловероятно.
— Я пью таблетки с того времени, как ты вернулся домой, — добавила она для пущей уверенности.
Мартин удивленно приподнял бровь.
— Значит, ты заранее знала, что это произойдет?
— Нет! — вспыхнула она. — Но я считала, что надо принять меры предосторожности. На всякий случай.
Ей было противно лгать. Но завтра он улетает на другой край света, и ему ни к чему лишние проблемы. Он начнет волноваться, беспокоиться… отвлекаться от того, что делает… Может даже совершить роковую ошибку…
От этой мысли у нее перехватило дыхание, и она выкрикнула в испуге:
— Мартин, не оставляй меня! Я так боюсь за тебя! Мне страшно думать о том, что тебе предстоит. Я не могу жить без тебя! — Она вцепилась в его плечи обеими руками. — Откажись от этой поездки, Мартин, пожалуйста, откажись! Еще не поздно. Никто не осудит тебя, оставайся дома… со мной. Здесь столько работы для тебя. А потом мы поедем путешествовать вместе. Куда-нибудь в более безопасное место…
— Прекрати, Синди! Я должен ехать. Все уже решено…
— Тогда возьми меня с собой! — взмолилась она. — Я ведь почти готовый журналист. Я могла бы поехать с группой обеспечения и встречаться с тобой время от времени. Я писала бы статьи. У меня уже неплохо получается…
— Нет! — Он схватил ее за руки, удерживая на расстоянии. — Ты станешь для меня слишком сильным отвлекающим фактором. Зная, что ты находишься так близко от меня, я не смогу сконцентрироваться на поставленной задаче. — Он чертыхнулся. — Вот почему я не хотел, чтобы это случилось. Мне необходимо чувствовать себя свободным, Синди. Я не могу все время думать о тебе. Моя голова должна быть занята другим, понимаешь? — Она продолжала с мольбой смотреть на него, не зная, что сказать. — Не удерживай меня, — продолжил Мартин. — Забудь о том, что случилось. — Он резко отстранился от нее. — Идем… Я отвезу тебя домой.
Синди поняла, что ей уже ничего не поможет. Она покорно кивнула и больше не заводила разговор ни о том, чтобы он остался, ни о том, чтобы взял ее с собой, ни о своих страхах. На следующий день она мужественно проводила его без единой слезинки на глазах, горько проплакав в подушку всю ночь после его отъезда.
Вспоминая об этом сейчас, Синди тяжело вздохнула. Ах, Мартин, Мартин… Если бы можно было начать все сначала… Она со стоном повернулась на бок и наконец забылась тяжелым сном.
Через несколько часов ее разбудил пронзительный, леденящий душу крик.
Эдвин!
5
Синди вскочила с постели, выбежала в коридор и ринулась в детскую, расположенную напротив ее спальни.
Эдвин сидел на кровати и кричал как резаный. Его большие черные глаза были широко раскрыты, лицо казалось бордовым в слабом свете ночника. Когда Синди поспешно схватила ребенка на руки, душераздирающий крик перешел в судорожные всхлипывания.
— Мама! Мама! Мама! Не уходи.
Жалобный плач Эдвина разрывал сердце Синди на части.
— Успокойся, маленький, успокойся, — проговорила она, касаясь губами вспотевшего лба ребенка. — Мама с тобой. Тебе просто приснился плохой сон. Все уже прошло.
Она ласково гладила малыша по щеке, прижимала к себе его содрогающееся от рыданий тельце, качала, баюкала, но ничего не помогало. Эдвин не успокаивался. Рыдания теперь сопровождались сдавленным невнятным бормотанием. Синди не знала, что делать. Ночные кошмары бывали у мальчика и раньше, но никогда прежде он не доходил до такого состояния.