В силу своего общительного характера Толян быстро сошелся с интендантом и даже хватил за компанию с ним и прапором полстакана водки. Стоило им выпить на брудершафт, как майор тут же причислил Авдеева к кругу своих друзей и стал его поучать:

– Ни хрена ты, Толян, не понимаешь! Не живешь, а небо коптишь…

– Научи меня, майор Свиридов, – кротким голосом сказал Авдеев. – Скоро тридцать три стукнет, возраст Христа, а все дураком живу. Хорошо, хоть тебя встретил, а то так бы дураком до старости и дожил.

Прапор как раз в этот момент пытался нарезать дольками полосатый херсонский арбуз, но его руки так тряслись с перепоя, что он лишь чудом не отчекрыжил себе пальцы. Толян отобрал у него тяжелый десантный нож, лихо располосовал арбуз на ровные ломти, продемонстрировав при этом незаурядное владение холодным оружием.

– Вот ты мне скажи, Толян, – продолжил майор, выплевывая арбузные косточки прямо на пол, – сколько ты зарабатываешь? Только не ври, выкладывай как на духу.

– А чего мне врать, – пробормотал Авдеев, вгрызаясь в сочную мякоть. – Иногда две штуки, реже три, а бывает, что сижу и вовсе пустой.

Интендант посмотрел на него с видимым интересом.

– В день? Ну что ж, это по-божески. Извини, друган, выходит, зря я на тебя напустился.

– Какой черт, в день! – с кривой улыбкой сказал Авдеев. – В месяц.

На этот раз майор посмотрел на него как на сумасшедшего, затем ожесточенно сплюнул себе под ноги.

– Ну и дурак! Да с такой бандитской внешностью, как у тебя, можно деньги из воздуха делать! Две тысячи он зарабатывает… Дурррак!

Майор Свиридов посмотрел на свои липкие руки, лезть в карман за носовым платком побрезговал или же поленился, вместо этого вытер руки о камуфляж сидевшего слева от него дембеля. Затем он все же забрался в карман, вытащил смятую пачку долларов, отсчитал пять сотенных купюр и помахал ими перед носом Авдеева.

– Твои? Разве это деньги?! Тьфу! У тебя дети есть?

– Двое.

– На, забери свои баксы. Купишь детям по «Сникерсу», жене упаковку «тампаксов», а на сдачу, если, конечно, останется, можешь купить себе бутылку дешевого пива. Вот что такое по нынешним временам твои пятьсот баксов.

Авдеев сделал протестующий жест, и деньги тут же исчезли.

– Да я за один такой рейс знаешь сколько монет зашибаю?! – продолжил свой «спич» интендант. От выпитого его язык уже изрядно заплетался.

Майор грязно выругался, затем повернулся в сторону Вики, дыхнул на нее перегаром.

– А ты, красотка, почему на меня так смотришь? Нехороший у тебя взгляд, злой… Что, осуждаешь? Ворюга, мол, майор, распоследняя тварь, на чужой крови себе деньгу зашибает… Все пишете, пишете, мать вашу, когда вы только все передохнете! Мало вас в Чечне побили, писак сраных…

Он опять уставился своими глубоко запавшими, в красных прожилках глазами на Авдеева.

– Скажи, Толян, за каким хреном вы летите в этот чертов Грозный? Правду о войне хотите написать?! Много таких было, и где они все? Что замолчал? Будете дураками, и вас черви сожрут.

– Все там будем, майор Свиридов, – кротким голосом произнес Авдеев. Нравоучения майора его откровенно забавляли, но тот был полностью погружен в себя и не замечал иронии в словах «фрилансера».

– Видал, прапор, правду они ищут. – Он неожиданно всхлипнул. – Поворачивайте оглобли в Москву, там правду ищите, раз вы такие смелые. Идите прямиком к Ельцину, Черномырдину, Грачеву… Дальше продолжать? И Завгаева вы в Москве найдете, он в основном там сидит, жучара паскудный, а в свою Чечню и носа не кажет… Слабо?! Тогда сидите и не…

Он вновь грязно выругался, затем, словно постыдившись присутствия молодой женщины, вытер носовым платком слюнявый рот и продолжил уже мирным тоном:

– А я что… Отщипываю помаленьку: там кусочек, тут крошку, глядишь, и на пропитание себе и семье заработал. Палыч, когда нам в последний раз зарплату платили?

Прапорщик громко икнул, затем закатил глаза под синеватые веки.

– Не помню. Кажись, в этом году еще не платили.

Прапорщику было от силы лет тридцать, но голос у него был дребезжащий, как у древнего старца.

– Видали? – Майор поднял указательный палец вверх. – А у меня, Толян, тоже двое детей, а при них жена. А ты говоришь, «Сникерсы»… Так что нечего меня глазом сверлить! Запомните, писаки: не я, так другой! Да и дураком надо быть, чтобы не оттяпать от каравая свою горбушку! Нынче война на дворе, самое время для бизнеса…

Он протянул руку, один из дембелей вложил в его ладонь бутылку водки. Майор, расплескивая жидкость, разлил водку по стаканам.

– Давай, Толян, пропустим по стольнику. Эх, волчара, разбередил ты мне своими разговорами душу… А я вам, между прочим, не всякая там сволочь, а русский офицер, и на все это окружающее блядство мне самому смотреть тошно.