— Евгений Афанасьевич? Маркин беспокоит. Нашего врача Трофимову Любовь Андреевну срочно в Воронеж переводят в связи с перемещением по службе супруга. Он военный. Что? Отличный работник. Сегодня. Кто подписал? — главврач взял предписание. — Комдив Коваленко. Да? Никаких претензий, никаких решительно! Благодарю, сейчас подъедет с нашим черновиком. Спасибо, Евгений Афанасьевич.

— Сейчас я заготовочку сделаю, — сказал он Любе. — Заверите у парторга и профорга, как положено. И — в Горздрав. К товарищу Фролову Евгению Афанасьевичу.

— Что? — насторожилась Люба. — К Фролову?..

Приемная медицинского чиновника. На машинке бойко печатает молодая машинистка.

В стороне на стуле сидела Люба.

— Ну вот, — сказала машинистка, вынув отпечатанную страницу. — Странно, что Евгений Афанасьевич с вами не побеседовал. Он обычно беседует.

— Напомните ему, что я сегодня уезжаю.

— Требуется только его подпись. Это быстро, — заверила девушка, исчезая за дверью кабинета.

— Встречи, — горько вздохнула Люба. — И расставания.

Из кабинета вышла машинистка. Вид у нее был несколько обескураженный.

— Оказывается, Евгений Афанасьевич сам все написал и сам отпечатал, — сказала она, протягивая запечатанный конверт.

— Благодарю, — Люба спрятала конверт в сумку. — Всего доброго.

И вышла из приемной.

Душным летним вечером из Москвы на юг шел поезд, неся на вагонах таблички «МОСКВА — ВОРОНЕЖ».

Танковое училище.

Группа курсантов под руководством майора-преподавателя занималась на тренажерах для башенной стрельбы с хода. Тренажеров было пять, курсантов — куда больше, и свободные от непосредственных занятий курсанты раскачивали тренажеры с особым удовольствием. Отраженный зеркальцем наводки зайчик метался по мишеням. Однако не у всех. В третьей учебной башне сидел младший сержант Трофимов. Его качали нисколько не меньше остальных, но вовремя пущенный им зайчик чаще других оказывался в перекрестии мишени.

— Четвертое попадание, — с удовольствием отметил майор. — Молодец, Трофимов!

— С детства тренировался! — радостно крикнул Егор.

— Разговорчики!

В класс вошел сержант с повязкой дежурного на рукаве.

— Разрешите, товарищ майор? Младшего сержанта Трофимова срочно вызывает начальник училища.

— Выполняйте, — сказал майор Егору. — Ставлю вам отличную отметку, младший сержант Трофимов.

Дежурный и Егор шли по двору училища. Егор еще переживал восторг удачной «стрельбы», а сержант удивлялся:

— И чего это он тебя, отличника, вызывает?

— Свирепый? — на всякий случай поинтересовался Егор.

— Озабоченный.

— Это хуже.

И оба засмеялись.

Начальник училища — еще вполне молодой полковник из новой волны командиров — был не один. В углу его просторного кабинета скромно сидел скуластый капитан совершенно неопределенного возраста, профессии и национальности.

Вошел Егор. Не без франтовства щелкнув каблуками, четко доложил:

— Товарищ полковник, младший сержант Трофимов прибыл по вашему приказанию!

— Вот, — начальник сделал неуверенный жест. — Товарищ капитан хочет с вами побеседовать.

И поспешно вышел. А капитан неторопливо, по-хозяйски перебрался за стол, достал из сумки пакет, положил его перед собою, буркнул:

— Садись.

Егор сел напротив. Капитан извлек из пакета какие-то бумаги и стал внимательно просматривать их. Молчание затягивалось, младший сержант напряженно ждал, мучаясь неопределенностью и чувствуя, как вползает в него непонятный страх.

— Письма из дома получаешь? — спросил вдруг капитан, не посмотрев на Егора.

— Получаю.

— Часто?

— Мама пишет два раза в месяц.

— А отец?

— Отец не любит писем.

— Так ни разу и не написал?

— Один раз только. Когда вернулся из… — Егор запнулся. — Из командировки.

— А где он был?

Капитан впервые поднял на Егора ничего не выражающие глаза, и младший сержант поспешно пояснил:

— У нас не принято спрашивать, где был.

— Но подарок ведь он привез?

— Привез.

— И что же это за подарок?

— «Испанка». Ну, пилотка такая, с кисточкой.

— Вот эта? — капитан достал из сумки «испанку». — Это в каком же ларьке продают такие? Не спрашивал?

— У нас в семье спрашивать не положено.

Егор осторожно вытер пот со лба. Он был испуган и подавлен, потому что хорошо знал, что отец был в Испании, что злополучная «испанка», которой он так гордился, куплена именно там и что об этом никому говорить нельзя.

— Значит, имеем картуз с кисточкой, — капитан спрятал «испанку» в сумку. — Перейдем к письмам мамы. Какие новости сообщила она в последнем письме?