Королева побледнела и впервые не нашлась, что ответить.

– Время, - напомнил Темнейший.
– Ваш ждут.

– И, - он улыбнулся, - долг я не простил, а просто отсрочил выплату. Жизнь того оборотня - всего лишь списанные проценты.

Раймунда отодвинула приборы, встала и, подумав, присела в реверансе.

– Что вы, мы же равные, - промурлыкал император, однако выражение глаз не давало обмануться: он ждал выражения почтения к своей особе.
– Благодарю за общество и содержательную беседу. Надеюсь, ваша трапеза с его величеством будет не менее занимательна.

Когда за королевой закрылась дверь, Мериам почувствовала себя козлёнком, брошенным на растерзание волкам. Она спиной ощущала близость Темнейшего, не могла не думать о силе, которой он обладал.

Рука Джаравела легла рядом с рукой Мериам. Чёрный коготь и перстень с розами мгновенно бросились в глаза, заставив отодвинуться. Хмыкнув, император доверху наполнил бокал адептки и вернулся на место.

– Тебе не кажется, что стол велик для двоих? Перебирайся ближе: не желаю кричать.

Мериам встала, потянулась к стулу, но его, как и приборы, услужливо передвинул фамильяр. Закончив работу, он снова растворился в воздухе.

– А теперь рассказывай, каким образом твой дед учудил такое. И, главное, зачем. Ионафан просил воскресить Синтию, а не красть её ауру.

– Мой дед ничего такого не делал, - замотала головой Мериам.
– Простите, Темнейший, но когда я родилась, он уже осел в Лаксене и...

– Речь не о маге, - отмахнулся император, - а об алхимике. Вместо того чтобы либо сделать своё дело, либо отказаться, он вздумал играть с демоном. А ты, милая моя, первая девочка, родившаяся у этого Ики. Через поколение, но неважно. Аура-то женская, на мальчике бы не прижилась, вот и ждала, пока появишься ты.

– Я всё равно не понимаю. Ваше императорское величество, каким образом частичка ауры могла сохраниться? Даже если дед каким-то образом сумел выделить её, заключить в сосуд, то... Нет, это невозможно!

– Это очень даже возможно, однако подобное умение среди людей встречаю впервые. Мериам, - улыбка Темнейшего напоминала оскал, - думаешь, дед просто так в глушь забрался, где твой папочка повстречал твою мамочку? Преуспевающий алхимик вдруг бросает практику и становится отшельником. Не смеши меня, милая! Да и перстень мой не врёт. Он никогда не примет, не станет защищать того, в ком нет ничего тёмного. Вопрос: откуда в тебе это, а?

– Ну, я же на четверть оборотень, - пробормотала Мериам. Больше всего на свете ей хотелось вскочить и выбежать вон.

– Светлый. Поэтому-то аура и прижилась - нечисть почувствовала. Но, повторяю, милая деточка, перстень никогда не признает хозяином или хозяйкой того, в ком только свет. И не надо повторять бред, который пишут в человеческих книгах, будто все оборотни имеют одинаковую суть. Попробуй, роди от своего Тревеуса ребёнка - мигом убедишься. Итак, повторяю вопрос: зачем твой дед это сделал? И не ври, будто он сотворил подобное из любви к науке.

Адептка в ужасе уставилась на императора и затрясла головой. Судя по подёргиванию подбородка Темнейшего, в нём бушевала ярость. Только чем провинилась Мериам? Если её дед, что-то сделал, не лучше ли спросить у него? Или её казнят за чужие ошибки?

Рука сама собой потянулась к шее и бессильно упала: фибулу магистр снял и не вернул. Оставалось только сидеть и молчать, буравя взглядом скатерть. А в голове не укладывалось, чтобы её любимый добрый дедушка кого-то обманул. Выходит, это про него сложили балладу, которую Мериам слышала в 'Бравом петухе'?

– Понятно, тайну алхимик хранил даже от тебя, - с ленцой протянул Джаравел, скинув с себя маску бешенства.
– У самой никаких догадок?

Мериам хотела ответить отрицательно, но вышло мычание.

– Подойди и протяни руку. Я должен убедиться, что ты ничего не видела и не слышала. Могла ведь и не понять, что к чему.

Адептка на ватных, трясущихся ногах проковыляла к императору и протянула потную ладонь. Тот накрыл её своей и замер.

Мериам потеряла связь с окружающим миром. Её мягко покачивало на волнах, окутав непроницаемым для звуков и запахов одеялом.

– Ничего, - разочаровано протянул Джаравел и, перевернув, поцеловал руку адептки. Та вздрогнула, вызвав на его лице улыбку: - Что, лучше бы допрашивал? Успокойся и ешь. Повара здесь хорошие, разве что еда остыла... Но это решаемо.

Император щёлкнул пальцами, и воздух над тарелками заискрился. Мгновение - и пища снова стала горячей, источая соблазнительные запахи.

– Ешь, пей и не думай пока о дедушке. К нему поедешь завтра и расспросишь о той истории. Потом расскажешь мне. Слово в слово, Мериам. И я тебя заберу.