— Прис, ты любишь меня? — спросил я.

— О, боже! Конечно, нет!

Но я–то чувствовал, что это неправда.

Мы еще какое–то время посидели на скамейке, а затем парк, скамейка и Прис исчезли, и я снова обнаружил, что лежу привязанный на столе, под наблюдением доктора Шедда и уставших сестер из Касанинской клиники.

Теперь все прошло значительно лучше, — заметил доктор, пока они меня освобождали.

— Лучше, чем что?

— Чем в два предыдущих раза.

Я не мог припомнить предыдущих разов, о чем и сказал Шедду.

— Ничего удивительного, — улыбнулся доктор. — Ведь они были безуспешными. Ваш мир фантазии не удалось активировать — вы просто заснули. Но теперь, думаю, каждая новая попытка будет давать результаты.

Они вернули меня в мою комнату. На следующее утро я снова пришел в кабинет терапии, чтоб продолжить свое путешествие в фуговый мир фантазии, провести отведенный мне час с Прис.

После того, как меня привязали, показался доктор Шедд и радостно приветствовал меня:

— Розен, я собираюсь испробовать вас в групповой терапии, это должно усилить эффект того, что мы делаем. Вы понимаете, в чем заключается групповая терапия? Вам надлежит выйти со своими проблемами в общество ваших товарищей, обсудить их с другими больными… вы будете слушать, как они обсуждают вас. Это поможет вам уяснить причины отклонений в вашем мышлении. Не волнуйтесь, все будет происходить в неформальной, дружелюбной атмосфере. И, безусловно, окажется чрезвычайно полезно для вас.

— Отлично. — На самом деле, я давно уже ощущал одиночество здесь, в клинике.

— У вас есть возражения против того, чтоб группа обсуждала данные ваших фуговых переживаний?

— Господи, нет, конечно. С чего бы?

— Материалы наших экспериментов будут записываться на окисную пленку и заранее предоставляться группе перед каждым занятием. Вы ведь были предупреждены, что мы записываем ваши фуги для аналитических целей? С вашего разрешения мы используем эти данные на наших групповых сессиях.

— Безусловно, я даю такое разрешение, — сказал я. — Я не возражаю, чтобы мои товарищи ознакомились с содержанием моих фантазий, особенно если они смогут помочь мне.

— Думаю, в целом мире не найти людей, которые бы больше стремились к этому, — заверил меня доктор Шедд.

После этого последовала положенная инъекция галлюциногена, и я снова соскользнул в очередную, строго контролируемую фугу.

Я сидел за рулем своего «шевроле», в плотном потоке машин возвращаясь домой в конце трудового дня. Голос по радио объявил о пробке где–то впереди на дороге.

— Беспорядок, смятение или хаос, — вещал он. — Я буду сопровождать вас повсюду.

Спасибо, — громко поблагодарил я.

На соседнем сидении Прис резко пошевелилась и сказала с раздражением:

— Ты всегда разговариваешь с радио? Это плохой признак. Я всегда подозревала, что твое психическое здоровье оставляет желать лучшего.

— Прис, — смиренно произнес я. — Что бы ты ни говорила, я все равно знаю: ты любишь меня. Разве ты не помнишь, как мы были с тобою вместе в Сиэтле, в квартире Колин Нилд?

— Нет.

— Ты забыла, как мы занимались любовью?

— Ох, — в голосе ее слышалось отвращение.

— Я знаю: ты любишь меня, независимо от того, что говоришь.

— Если ты собираешься продолжать в то же духе, то я лучше

выйду прямо сейчас, на дороге. Меня тошнит от тебя.

— Прис, — спросил я, помолчав, — а почему мы едем вот так, вместе. Мы что, едем домой? Мы женаты?

— О, боже! — простонала она.

— Ответь мне, — попросил я, не отрывая глаз от грузовика передо мной.

Но Прис не ответила. Она скорчила гримаску и отодвинулась как можно дальше к двери.

— Мы женаты, — повторил я. — Я точно знаю.

Когда я вышел из своей фуги, доктор Шедд выглядел явно довольным.

— У вас наблюдается тенденция к прогрессу. Мне очень понравилось, что ваше регрессивное либидо несется вперед на машине, думаю, тут можно говорить об эффективном процессе внешнего очищения. — Он ободряюще похлопал меня по спине, как это раньше делал мой партнер Мори Рок.

Во время следующей моей контролируемой фуги Прис выглядела гораздо старше.

Стоял поздний вечер. Мы с ней медленно прогуливались по крупной железнодорожной станции в Шайене, штат Вайоминг. Прошли под сабвеем, по которому мчались грузовики, поднялись наверх на другой стороне и молча постояли. Я подумал, что ее лицо стало как–то более зрелым, что ли, как будто она повзрослела.

Прис определенно изменилась: слегка поправилась и стала заметно спокойнее.

— Скажи, — спросил я, — сколько мы уже женаты?

— А ты не знаешь?

— Так значит, мы все же женаты?