— Мисс Найт, — произнес Уиллис Грэм в лицевой микрофон, прикрепленный к отвислой нижней челюсти, — заберите, пожалуйста, этих цыплят а–ля королевское блюдо — я не голоден.

Стройная, почти безгрудая женщина вошла в комнату и подхватила поднос.

— Не желаете ли… — начала она, но Грэм, махнув рукой, оборвал ее. Она мгновенно умолкла и быстро вышла из комнаты с подносом.

— Знаете, откуда мне приносят еду? — спросил Уиллис Грэм у Ника. — Из местного кафетерия, вот откуда. Какого черта… — Теперь он обращался к Барнсу. — Какого черта я не соорудил специальную кухню для себя лично? Я наверняка сумасшедший. Думаю, я подам в отставку. Вы, Новые Люди, совершенно правы — мы, Аномалы, просто уроды. Мы не из того теста, чтобы править.

— Я мог бы, — сказал Ник, — взять такси до приличного ресторана вроде «Флоры» и прихватить там для вас…

— Нет–нет, — резко оборвал его Барнс.

Грэм повернулся и стал с любопытством разглядывать его.

— Этот человек находится здесь по весьма значительному поводу, — возбужденно проговорил Барнс. — Он не ваш домашний слуга. Если вам нужен ленч получше, пошлите за ним кого–нибудь из вашего персонала. А это — тот самый человек, о котором я вам говорил.

— Ах да, — кивнул Грэм. — Ну, валяйте, допрашивайте его.

Барнс уселся на высокий прямой стул середины 1820–х годов; вероятно, французский. Затем он вытащил диктофон и нажал на кнопку.

Садясь на стул напротив Барнса, Ник заметил:

— Я думал, меня привели сюда для встречи с господином Председателем Совета.

— Так и есть, — подтвердил Барнс. — Председатель Грэм будет время от времени вмешиваться, чтобы уточнить соответствующие детали… не так ли, господин Председатель Совета?

— Ага, — подтвердил Грэм, но мысли его были, казалось, где–то далеко. «Все они вымотались, — подумал Ник. — Даже Грэм. Особенно Грэм. Это все от ожидания — оно подорвало их силы. Теперь, когда «враг» здесь, они слишком обессилены, чтобы реагировать. Если не считать того, — вспомнил он, — что они действительно проделали славную работенку с типографией на Шестнадцатой авеню. Возможно, это уныние не распространилось на нижние уровни полицейской иерархии; возможно, оно охватило только верхушку, где знакомы с истинным положением дел…» — Он вдруг прервал свои размышления.

— Интереснейший материал циркулирует у вас в голове, — заметил Грэм, телепат.

— Да, верно, — ответил Ник. — Я совсем забыл.

— Вы совершенно правы, — сказал Грэм. — Я вымотался. Но я могу быть почти все время вымотанным; работа проводится главами ведомств, которым я полностью доверяю.

— Ваша идентификация, — повторил Барнс.

— 7Y3ZRR, но с недавних пор 3XX24J, — сдался наконец Ник.

— Сегодня вы были арестованы в кордонитской типографии. Вы Низший Человек?

— Да, — ответил Николас Эпплтон. На какое–то время все замолчали.

— Когда же, — спросил затем Барнс, — вы стали Низшим Человеком, последователем этого демагога Кордона с его лживыми публикациями, утверждающими, что…

— Я стал Низшим Человеком, — перебил Ник, — когда мы получили результаты тестирования нашего сына для Государственной гражданской службы. — «Когда я увидел, как они исхитрились протестировать его, на основе тех вопросов, которые он даже не сумел бы толком осмыслить, — когда я понял, что все годы моей веры в правительство пропали даром. Когда я вспомнил, как много людей пытались открыть мне глаза, но им это не удалось. Я был слеп, пока не пришли результаты тестирования, пока я не просмотрел ксерокопию теста и не понял, что у Бобби и не было никаких шансов. «Каковы компоненты, определяемые формулой Блэка, сочетание которых приводит к сетевому захвату в глубине поверхности отдельно взятой молекулы в случае, если первоначальные данности все еще оказывают свое воздействие — как живые, так и квазиживые — в эйгенвельтах, частично покрывающих только одну…» Формула Блэка. Доступная пониманию, лишь Новых Людей. И они требовали от ребенка, чтобы он сформулировал получающееся в результате pari passu, основанное на постулатах этой непредставимой системы».

— Ваши мысли по–прежнему интересны, — сказал Грэм. — Не скажете ли вы мне, кто проводил тестирование вашего сына?

— Норберт Вайсе, — ответил Ник. Не скоро же он забудет это имя. — А фамилия другого мужчины была в документе. Какой–то Джером. Пайк. Нет, Пайкман.

— Итак, — продолжил Варне, — воздействие на вас Эрла Дзеты дало свой результат только после того случая с вашим сыном. До этого все наставления Дзеты не имели никакого…

— Дзета ничего мне не говорил, — возразил Ник. — Все получилось из–за новостей о готовившейся казни Кордона; я увидел, как это подействовало на Дзету, и сразу понял, что… — Он погрузился в молчание. — Я должен был выразить протест, — сказал он затем. — Любым способом. Эрл Дзета открыл мне этот способ. Мы выпили… — Прервавшись, он потряс головой, пытаясь собраться с мыслями — успокоительный заряд все еще действовал на его организм.

— Спиртное? — спросил Барнс. Он сделал об этом голографическую отметку шариковой ручкой в записной книжке, близоруко поднеся ее к самому лицу.

— Да–а, — протянул Грэм. — «In vino veritas», как говорили древние римляне. Знаете, что это означает, мистер Эпплтон?

— Истина в вине.

— К этой поговорке есть добавление: «… сказала бутылка», — язвительно проговорил Барнс.

— Я верю в то, что «in vino veritas», — заявил Грэм и рыгнул. — Надо бы мне поесть, — пожаловался он. — Мисс Найт, — произнес он в лицевой микрофон, — пожалуйста, пошлите кого–нибудь в… как вы сказали, Эпплтон? Какой ресторан?

— «Флора», — сказал Ник. — Их запеченная лососина с Аляски — просто райское наслаждение.

— Откуда у вас столько юксов, чтобы посещать такие заведения, как «Флора»? — тут же спросил Барнс у Ника. — От вашего заработка нарезчика протектора?

— Мы были там однажды с Клео, — ответил Ник. — На первую годовщину нашей свадьбы. Это обошлось нам в недельный заработок, включая чаевые, но вечер того стоил. — Этого он никогда не забывал и никогда не забудет.

Сделав отрывистый жест, Барнс продолжил допрос: