В принципе водичка бы не помешала. Но с другой стороны, вот-вот может войти Рогова, и мысль о том, что она застанет его в тот самый момент, когда он будет прихлебывать воду, слегка смутила Кирилла, так что он счел за лучшее отказаться, для чего пришлось сильно повернуть голову.

Вообще все это было как-то неловко.

— Ну как хотите, тогда посидите, подождите, — сказала Василиса Трофимовна, оказавшаяся в этот момент уже в другом конце кабинета.

Она походя провела тряпкой по ручкам кресел и дивана и с достоинством удалилась, оставив Кирилла наедине с зайцами.

Однако расслабиться ему не удалось. Очень скоро напряженным слухом он уловил приближающиеся к двери шаги и услышал громкий, властный голос Эльвиры Константиновны, явно за что-то отчитывающей «рэферента». Потом дверь распахнулась, и появилась сама хозяйка кабинета.

Кирилл поспешно вскочил.

— Здравствуйте, — волнуясь, произнес он.

— Добрый вечер! — поздоровалась в ответ народная артистка, четко артикулируя гласные звуки. — Да вы садитесь, что вы встали? — При этом она указала на занятый зайцами диван.

Кирилл замешкался, пытаясь решить, присесть ли ему на краешек, не тревожа при этом зайцев, или все же попытаться осторожно сдвинуть их в сторону.

— Зайцев пересадите в кресло, — увидев его замешательство, пришла на помощь Рогова. — Потом перед уходом вернете обратно.

Кирилл с пониманием кивнул и послушно выполнил указание, стараясь разместить зайцев в кресле таким образом, чтобы они ненароком не завалились на бок. Не без усилий, но это ему удалось.

Тем временем Эльвира Константиновна уселась на свое место и нажала на кнопку селектора.

— Сенечка, организуй нам чайку! — распорядилась она. — И пирожные не забудь! Как я люблю. Ассорти. — После чего повернулась к Кириллу и, внимательно оглядев его, доверительно сообщила: — Вот раздумываю над новой постановкой. То, чего еще никто никогда не делал. Хочу на драматической сцене поставить «Войну и мир». Полностью, весь роман. Вот так вот. Это будет серьезный удар по кое-кому! — И она выразительно скосила глаза к потолку, как бы намекая на кого-то из сильных мира сего. — Согласен? — спросила она, неожиданно переходя на «ты».

— Конечно, — закивал Кирилл, на самом деле не совсем разобравший, по кому будет нанесен удар и в чем именно он будет состоять.

— Да, только так, — словно утверждаясь в своем решении, повторила Эльвира Константиновна. — Весь роман полностью. Все четыре тома. С эпилогом. Что скажешь?

— Здорово! — выдохнул придавленный грандиозностью замысла Кирилл.

— Но конечно же буквально эту вещь ставить нельзя! — тут же, словно забыв о нем, продолжила размышлять вслух Рогова, глядя куда-то мимо, в пространство. Голос ее внезапно изменился. Теперь он звучал как-то по особому, как показалось Кириллу, возвышенно и прекрасно. — В моем театре я в принципе отказалась от буквального прочтения. Надо идти к зрителю только через образы, метафоры. Литературу нельзя объяснять, так же как и музыку. Она — живая душа. Здесь все дело в состоянии, в атмосфэре…

Кирилл обратил внимание, что слово «атмосфера» народная артистка произнесла через «э» оборотное — «атмосфэра», так же как ранее Василиса Трофимовна слово «рэферент». Видимо, в театре «Авангард» букве «э» придавалось особое значение.

— Нельзя находиться всегда в одном и том же, — тем временем несколько туманно развивала свою мысль Эльвира Константиновна. — Нужно создавать полифонию действия, как в оркестре. И при этом не забывать о слове. Другое дело, что слово непременно должно быть одухотворено! Поэтому необходим постоянный тренинг. Надо все время работать над дикцией!

«Великая женщина!» — в который раз подумал Кирилл.

Признаться, он мало что понял из этого значительного монолога, но призыв работать над дикцией нашел в его сердце полнейший отклик.

Неизвестно, что бы дальше произнесла великая женщина, но в этот момент в дверь постучали, и красноречие ее было прервано.

В кабинет вошел Семен Игоревич Воробчук. Не без труда внес на большом серебряном подносе расписной заварной чайник, вазочку с пирожными, сахарницу и чашки. Все аккуратно разместил на длинном столе, разлил чай и повернулся в ожидании дальнейших распоряжений.

— Хорошо, Сенечка! — одобрила Рогова. — Умница! Ты свободен. Да вот еще что: передай в реж-управление, чтобы меня не ждали. Пусть начинают второе действие без меня. Я тут должна побеседовать. Я, может быть, потом подойду, к концу, так что пусть не расслабляются.

— Понял, Эльвира Константиновна, сделаем, — поклонился Семен Игоревич и, пятясь, стал отступать к двери.

Рогова молча следила, как он уходит.

— Шагу не могут без меня сделать, — пожаловалась она Кириллу, когда дверь за помощником закрылась. — За всем надо следить. Просто как дети малые. Чайку попьем?