— Я снова должна отчитываться? — В этот раз в ее голосе не было приветливых и уважительных нот. Только холодная и безразличная пустота.

— Нет, моя дорогая, что ты. — Дима тепло улыбнулся и едва руками не всплеснул, словно бы удивляясь «и как только она могла такое подумать?». — Ты вольна сама выбирать того, кто тебе по вкусу, мы давно это решили.

Он комфортно расположился на одном из кресел и тут же принялся за ароматные, горячие блины, сочащиеся желтым маслом и посыпанные коричневыми крупинками тростникового сахара. Дима любил именно такие.

Ничуть не расслабившись, Карина села напротив и налила себе кофе. Как бы он ни улыбался, а завел об этом речь Дима неспроста.

— Как тебе столица? — Как ни в чем не бывало, спросил Картов. — Понравилась, после перерыва?

— Нет, скорее утомила. Я поняла, что мне уже достаточно. — Карина медленно отпила горячий и вкусный кофе, внимательно следя за каждым движением и взглядом Димы.

— Значит Соболеву, так или иначе, ничего не светит? — Добродушно улыбнулся он в ответ.

— Так, — Карина отставила чашку. — Я все-таки должна отчитаться? — Она твердо встретила его совсем не веселый и изучающий взгляд.

— Мне просто любопытно, милая. Ты же мне давно стала родной.

Ага. Это точно, роднее некуда.

— С Соболевым довольно забавно, он умеет смешить. — Карина равнодушно пожала плечами. — А мне было скучно здесь. Мы пару раз встретились в баре, случайно. Вчера — поужинали вместе. Посмеялись. Вот и все. — Она откинулась на спинку кресла, прекрасно зная, что по ее лицу нельзя прочесть больше, чем сама Карина желает показать.

— Хорошо, что ты не скучала. Это… хорошо. — Кивнул Картов, принявшись за очередной блин. — Как и то, что вы с Костей только… посмеялись. — Задумчиво и рассудительно добавил он.

Карина приподняла бровь.

— Виктору не понравилось бы, если бы ты… подружилась с Соболевым. Он, знаешь ли, сейчас как раз… Как бы это правильней выразить? — Дима чуть нахмурился, продолжая завтракать. — В непримиримом конфликте с Соболевым. И, насколько я знаю, «роет под него». — Испортив всю изысканность фразы, вдруг добавил Дмитрий, вовсе не сдержанно ухмыльнувшись. — Впрочем, это не наши проблемы. Костя с этим справится, я в нем не сомневаюсь. Да и, в нашем кругу, неразрешимых разногласий не бывает.

Карина наклонилась вперед, думая вовсе не над проблемами Соболева.

— А я должна беспокоиться о настроении Шамалко и его недовольстве? — Голосом, который совершенно не выдавал напряженной дрожи, поселившей вдруг внутри, поинтересовалась Карина. — Ты, вроде бы, всегда предостерегал меня от любых контактов с ним? — Она с вопросом глянула в глаза Димы.

Он перестал есть и аккуратно отложил нож и вилку. Промокнул губы салфеткой и так же посмотрел Карине в глаза.

Так. Вот и добрались до самого интересного.

Карина медленно и глубоко вдохнула. Как перед прыжком в ледяную воду. В том, что следующие слова Димы ей не понравятся, она ни капли не сомневалась.

— Ситуации меняются, Карина. — Почти слово в слово повторив фразу, которой начал их прошлый совместный завтрак, медленно проговорил Дмитрий.

Она ничего не ответила, только молча подняла брови.

— На данный момент, нам с тобой было бы очень выгодно, если бы ты побеспокоилась о настроении Виктора.

Три «хи-хи», как говорилось в одном детском анекдоте. «Нам». Как же. Она что-то никак не видела, чем это может быть выгодно именно ей.

— Дима? — Одним словом дав ему понять свои сомнения, Карина вновь сомкнула пальцы на стынущей чашке.

— Я не прошу тебя принимать его покровительство, моя дорогая. — Спокойно заметил Картов. — Мне надо, чтобы ты согласилась провести с ним всего одну ночь. Единственную.

Внутри все медленно покрывалось тонкой и хрупкой ледяной коркой.

— Когда?

— Сегодня. — Заметив ее удивление, Картов только кивнул. — Да, Шамалко вернется сегодня.

— Зачем? — И дураку ясно, что он не просто так решил осчастливить бывшего друга и самого реального соперника по гонке.

У Димы существовали какие-то планы, для реализации которых и должна была послужить Карина.

— У Виктора сегодня вечером состоится любопытная встреча, где ему передадут некоторые бумаги.

«Твою мать… А лучше бы, самого тебя», Карина сидела с застывшей маской на лице.