— И кто такой Язов?

— А черт его знает, штабист какой-то, говорят, что на кадрах сидел.

— Даже интересно, Ваня, у тебя выходные появились, можно пойти погулять.

— А чего, может, пойдем?

Зазвонил телефон, подошла Оксана:

— Алло, слушаю, говорите громче, плохо слышно..., кого, кого? Да, да, можно. Ваня, тебя!

— Слушаю, Исаев... Кузнецов? Какой Кузнецов? Владимир Иванович, да как же можно, как это вы меня разыскали?! Вот здорово! Попов? Как же, помню! Начальник ДОСААФ? Ого! Привет ему!.. За дом? Так я же не знал, надо было срочно решать! А как вам позвонить? — Иван на секунду оторвался от телефона, — Оксана, записывай!.. Давайте, диктуйте. — Кузнецов продиктовал адрес и телефон.

— Да кто я, зампотех кадрированного батальона по ремонту автомобилей. Долго объяснять, так сложилось. Спасибо за звонок, рады будем встретиться, приезжайте. Как дети ваши?.. Уже женатые? Вот это да! А были совсем мальцы. Да, время летит. До свидания!... Вот это да! Ты представляешь, кто звонил? Внук Софьи Ивановны, Владимир, который был разведчиком в Англии, помнишь я рассказывал за золотые ботинки? Дом, говорит, зря продали, он бы его купил, а теперь татарки не продают — он туда ездил: что-то от меня хотел, но теперь, говорит не надо. Какое-то дело у него ко мне было очень важное.

— А Попов как там?

— Ты его помнишь?

— Конечно, хотя видела всего один раз. Видный человек, могучий.

— Да, это мой идеал, я у него столько почерпнул. Теперь он генерал-полковник. Начальник ДОССАФ СССР, — Иван обнял Оксану.

— Да ладно тебе, до вечера еще далеко.

— Далеко — не далеко, а нам Варвара еще нужна, ой как нужна!

— Старые мы уже для Варвары.

— Не такие и старые.

— Одного надо воспитать, как следует!

— Ну конечно! Ты — как наседка от всех его защищаешь. Он мужик, должен уметь сам за себя постоять!

— Мужик, аж четыре года! Куда там!

— Мужик — с рождения мужик, и не порть сына!

— А кто ему: «мое золото», «мое солнышко» напевает!

— Одно другому не мешает, и то и другое нужно. А насчет Варвары подумай!

— Ну, вот сегодня ночью вместе и подумаем. А потом еще и Настеньку, а потом и Риту, — добавила Оксана,

— Ну и что, я не против, и еще Виктора.

Опять зазвонил телефон.

— Слушаю, Исаев..., так, так, что вы говорите, да я его на первое мая видел на демонстрации. Очень жаль, очень жаль, такой человек... и когда?

— Что там еще?

— Тимер-Булатов умер, сгорел в своей квартире, говорят, телевизор взорвался.

— Какой ужас, такой был человек! Они же только квартиру в Одессе получили. А где же Фаина была?

— Откуда я знаю, говорят — три дня назад похоронили. У них, по-моему, дочь и сын есть?

— Дочь в Ленинграде, замужем, а сын где-то служит, офицер. Дочка у них, по-моему, наркоманка, Фаина как-то проговорилась.

А через неделю приехала Фаина, попросила у Оксаны денег в займы, та — дала.

— Почему именно к нам приезжала? — спросил тогда Иван.

— Не знаю, сказала, что у вас, вроде, денежки водятся.

— Это уже плохо, может, кто пронюхал про золото?

— Да ты что! Откуда? Не может быть! Об этом знаем только мы трое.

— Что-то мне родители снится, к березкам бы съездить, давно не были.

— Да, уже почти два года прошло, надо съездить. Как они там?

Глава двадцатая

Следователь почти закончил расследование по факту смерти заведующего кафедрой тактики Одесского высшего военного артиллерийского училища, полковника Тимер-Булатова Виля Сабировича. Устно доложил нетерпеливому прокурору, что причина смерти — пожар в квартире, происшедший из-за короткого замыкания.

И вдруг еще совсем не старый капитан-следователь умирает. Его самого, жившего старым холостяком, находят через три дня соседи в его собственной квартире мертвым. Иссиня-черное лицо его ничего не выражало, только изо рта и ушей выступила кровь.

И вот прокурор вызывает молодого, только-что прибывшего из училища следователя, лейтенанта Ткаченко. Прокурор не знал, что Ткаченко вырос вместе с сыном Тимер-Булатова и, безусловно, отлично знал самого Виля Сабировича.

— Дело там ясное, не затягивайте, председатель исполкома звонил, торопил, все же ЧП в районе, — сказал полковник лейтенанту и передал папку с материалами расследования. Ткаченко целый день и последующий вечер изучал документы и натолкнулся на многие непонятные вещи.

Медэкспертиза была написана наспех, без подробного описания, несколько общих фраз заканчивались выводом: на теле видимых следов насилия не обнаружено, смерть наступила от удушья. Отсутствовали анализы, не было настоящих свидетельств, все были косвенные.

Лейтенант решил допросить соседей по квартире. Приехал в дом, где жил Тимер-Булатов, побеседовал с дворником, несколькими соседями, и вдруг — удача! В квартиру напротив только что приехала из отпуска пожилая женщина.

— Можно к вам зайти? — спросил лейтенант.