У Чемберс. Проект мавзолея Фредрика, принца Уэльского

Как читатель уже мог заметить, в Марьине работало несколько архитекторов, большинство которых принадлежало к «школе Андрея Воронихина». Одним из них был Х.Ф. Мейер (1789–1848) — ученик Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге с 1801 года. В 1809 году получил звание художника архитектуры и был оставлен при Академии для участия в конкурсе за первую золотую медаль. Совершил поездку в Италию. В 1810-е годы он служил в Гвардейской казарменной комиссии, где, перестраивая солдатские казармы Семеновского и Преображенского полков, приобрел расположение великого князя Николая Павловича, будущего императора.

Известно, что архитектор X. Мейер поднес графине Строгоновой исчезнувший впоследствии альбом с 27 рисунками пером, на его титульном листе значилось «Предметы для сельских и садовых английских строений, снятых с натуры в окрестностях Лондона».

В тот момент, вероятно, сделана вольная копия проекта Уильяма Чемберса для мавзолея принца Уэльского.

Надо думать, что во время «стажировки» Мейер присматривал образцы и для создания парка. Когда состоялась его поездка? Логичнее всего было бы отнести ее в начале 1810-х годов. Однако поскольку архитектор называет владельцем Park place господина Спирлинга, купившего памятное для Строгоновой место в 1816 году, есть основания отнести путешествие к этому времени.

Х. Мейер. Беседка для усадьбы

Мейер почти никогда не подписывал своих листов для графини Строгоновой. Лишь на одном из сохранившихся многочисленных рисунков мы видим скромное «Meyer architect», на другом — просто «Meyer». Подобного не случалось с незаконнорожденным Колодиным, тот чувствовал себя уверенно и оставлял на своих чертежах пространные надписи, именуя себя архитектором. Лишь листы, которые я приписал также Колодину и отнес к 1813 году, не имеют подписи. Сделанные до смерти А.Н. Воронихина, они, возможно, отражают ситуацию, при которой Колодин, обязанный патрону, при составлении проектов не смел указать себя как автора.

И.Ф. Колодин (Колодинов, 1788–1845) считался лучшим учеником мастера и даже был воспитанником А.Н. Воронихина. В архиве Академии художеств сохранилась расписка казначея, получившего в марте 1803 года деньги от Андрея Никифоровича за содержание будущего строителя Марьино. Достоверного портрета мастера мы не имеем, но на одной из акварелей Есакова показан озабоченный проблемами человек в цилиндре с большой папкой под мышкой. Изображение похоже на набросочный портрет. Может быть он сделан с Колодина?

В 1804 и 1805 годах Колодин получил серебряные медали за архитектурные композиции, в 1806 — спроектировал «Монумент, посвященный натуральной истории, который мог бы называться храмом природы, ибо в нем будет хранилище всякого рода сокровищ, которые только производит природа, даже всякого рода животных, мертвых и живых». Исходя только из названия, можно полагать, что типологически он родственен замыслу Знаменскому-Раек, которое также было «храмом природы», а не монументом Отечественной войне. В 1807 году архитектор удостоился золотой медали за «Проект зданию всех судебных мест в столичном городе». С 1809 года — он помощник Воронихина на строительстве Казанского собора. После внезапной смерти учителя в 1814 году Колодин занял его место в комиссии по сооружению храма, которая с конца 1811 года занималась бюрократией.

Он мог бы также заместить Воронихина в Павловске, куда отправился в апреле 1814 года с отличной характеристикой вдовы учителя и со званием архитектора графини Софьи Владимировны. «Ее Императорское Величество сделало мне честь спросить у меня архитектора, который был помощником моего мужа. Податель сего был под его покровительством, и я могу рекомендовать его как молодого талантливого человека и примерной честности. Графиня Строгонова очень довольна им и он состоит ее архитектором», — писала М. Воронихина. [274] Но этот шанс Колодин упустил.

И.Ф. Колодин, как и Мейер, имел официальное место службы. Он являлся членом Строительного комитета Министерства внутренних дел, откуда в 1813–1819 годах, вероятно, был отпущен ради работ для графини Строгоновой. Затем, возможно, из-за состояния здоровья или по причине неудовлетворенности им заказчицей, Колодин отправился в Крым, где оставался до своей кончины, заняв место второго архитектора побережья после скандальной неудачи с реставрацией дворца в Бахчисарае. [275]

«Рисунки и чертежи Колодина до чрезвычайности похожи на воронихинские, только несколько более робкие и сдержанные, более „аккуратные“, чем широкая размашистая манера зодчего. Колодин не обладал сколько-нибудь яркой индивидуальностью. Он целиком подчинялся приемам Воронихина. Его дарования хватило на то, чтобы усвоить приемы своего руководителя, но не развивать их далее», — это мнение Г.Г. Гримма кратко, но исчерпывающе характеризует архитектора, занявшего место Воронихина у Строгоновых непосредственно после смерти гения. [276]