Дальше началось полное безумие. Волны набегали друг на друга, сталкивались, захлестывали корабль. Вода с грохотом обрушивалась на палубу, заглушая испуганные крики и молитвы моряков. Неуправляемое судно неслось по океану, заваливаясь то на один борт, то на другой.

Я изо всех сил держалась за борт, но мокрое дерево выскальзывало из рук. Вот-вот, и я рухнула бы в бездну. Кажется, где-то рядом раздался голос Лэя, и я ощутила, как неведомая сила обхватывает меня, прижимая к борту.

Не знаю, долго ли бесновалась стихия. Мне казалось, целую вечность. Но наконец случилось чудо: «Хромая Мери» вырвалась из пучины. Ветер постепенно утих, судно остановилось. Мы обнаружили, что находимся недалеко от берега.

Клешня отвязался от капитанского мостика и сказал:

– Ну, со вторым рождением, везунчики! Хрен его знает, как нас угораздило выжить. В глазу Сиверентуса ведь побывали…

Оказывается, так моряки называли центр урагана, в котором потоки воздуха закручиваются штопором. Считалось, что уцелеть в нем невозможно. Бобо достал из кармана невесть как сохранившуюся карту и добавил:

– Вроде это остров Томления… ну, Лавры, по науке-то, а мы днище об рифы пробили, гарпун вам в селезенки, и мачты порубили…

Расстраиваться по этому поводу никто не стал – еще совсем недавно мы выжить-то не чаяли. Моряки постепенно приходили в себя, отплевывались от соленой воды, отвязывались и принимались за осмотр корабля. Я тоже попыталась встать, но не смогла: что-то крепко держало меня. Оказывается, это были толстые крепкие побеги, которыми пророс борт. Подошел мокрый, но довольный Лэй, произнес заклинание, и древесные щупальца втянулись обратно.

– Все же я сумел тебя закрепить, – порадовался ушастик, – и Ала. И еще многих. Но не всех…

Новости были не очень хороши: двух матросов смыло за борт, на «Хромой Мери» не уцелело ни одной мачты, а в днище зияла пробоина. Судовой плотник с боцманом кое-как залатали дыру, Лэй укрепил заплатку с помощью эльфийской магии. Но даже мне, далекой от мореходного дела, было ясно: флейт не может продолжать плавание. Пришлось бросить якорь.

– Нелюди и есть нелюди, – бурчал Клешня, каждую царапину на корабле воспринимавший как собственную рану, – говорил ведь, на Томление, медузу вам в глотку! Постояли бы в бухте, переждали б ураган спокойно… нет, подавай им Судьбу! А морт ее знает, где она, Судьба-то…

– На остров надо идти, дерево для починки искать, – сказал Джанни Певец, судовой плотник, указывая на высокие деревья, вздымавшиеся неподалеку от песчаного берега. – Сдается мне, это самые что ни на есть корабельные сосны.

Этого молодого черноволосого парня Бобо нанял в Зириусе, на место прежнего плотника, сожранного морским чудищем. Джанни был шустрым, разговорчивым и быстро прижился в команде. Он постоянно напевал зирийские песенки, за что получил свое прозвище.

Бобо взглянул туда, куда указывал плотник.

– Ну, чего застыли, осьминожьи выродки? – прикрикнул он на матросов. – Шлюпку на воду! Дайф, восемь человек на высадку.

Мы с Лэем переглянулись и поняли друг друга без слов.

– Не надо восьмерых, – сказала я. – Мы все тоже пойдем, так что четверых достаточно.

Если уж попали на остров, надо было его исследовать. Мало ли, вдруг мы ошибались, и артефакт находился именно здесь.

Клешня согласно кивнул, а моряки заметно приободрились. Им не хотелось высаживаться на незнакомый берег. Дикий архипелаг пугал даже самых лихих головорезов из команды.

– Эх вы, бабьё сопливое, – проговорил Дайф. – Позволь, Клешня, я пойду. А то, чую, обделаются они и разбегутся.

– Давай, старик, – одобрил капитан. – Гоняй их там, чтобы задницы горели. Певец, и ты с ними. Будешь деревья выбирать.

Боцман взял еще двоих матросов, которые вовсе не обрадовались такой чести. Вскоре мы уже сидели в шлюпке и гребли к острову. С нами, конечно, отправились Ал и Лис. Первый никогда не оставил бы друзей, второму даже на неведомых островах было безопаснее, чем на корабле, без нашей защиты. Кстати, весь шторм Роману благополучно проспал в каюте и потом очень удивился, увидев разрушения на корабле.

После дикой бури приятно было ступить на твердую землю. Певец оказался прав: на берегу действительно росли высокие стройные сосны. Мы двинулись было к ним, но Лэй остановил нас.

– Подождите, я поговорю со здешними духами.

Он подошел к дереву, коснулся ладонью его ствола, на мгновение прикрыл глаза, потом повернулся к нам и сказал:

– Все в порядке. Духи желают нам счастья и вечной любви. Они здесь удивительно доброжелательные. Сразу видно, остров Лавры.

Лаврой люди называют богиню любви, вспомнила я. Орки не поклонялись ей, у нас почти за все отвечает Тир. Правда, мы чтили некоторых человеческих богов – всемогущую Лак’ху или неистовую Ирриду, например. Но Лавру орки считали самой слабой и бесполезной из всего пантеона. Ну, какой от нее толк, скажите, пожалуйста?