Шрифт:
Сам ходу задал — горите вы с экой паукой!
Тащился Шиш пустынной дорогой. Устал... И вот обгоняет его в тарантасе незнакомый мужичок. Шишу охота на лошадке подъехать, он и крикнул:
— Здорово, Какойто Какойтович!
Мужичок не расчухал в точности, как его назвали,— но только лестно ему, что по отчеству взвеличили. Тотчас попридержал конька и поздоровался.
— Что, — спрашивает Шиш, — аль не признали?
Мужичок говорит:
— Лицо будто знакомое, а не могу вспомнить...
— Да мы тот там год на даче в вашей деревне жили.-
— А-а-а!.. Извиняюсь!.. Очень приятно-с!
— Как супруга ваша? — продолжает Шищ.
— Мерси. С коровами все... да вы присядьте ко мне, молодой человек. Подвезу вас.
Шишу то и надо. Забрался в тарантас, давай болтать. Обо всем переговорил, а молча сидеть не охота. И говорит Шиш спутнику:
— Хозяин, давай рифмы говорить!?
— Этэ что значит рихмы?!
— Да так, чтобы было складно.
— Ну, давай.
— Вот, например, как звали твоего деда?
— Кузьма.
Я твоего Кузьму За бороду возьму!..— Ну, уж это довольно напрасно! Моего дедушку каждый знал, да уважал. Не приходится его за бороду брать.
— Чудак, ведь это для рифмы. Ну, а как твоего дядю звали?
— Наш дядюшка тоже были почтенные... звали Иван.
Твой Иван Был большой болван!Шишов возница рассвирепел:
— Я тебя везу на своем коне, а ты ругаться!.. Тебя как зовут?
— Леонтий
— А, Леонтий, так иди пешком!
— Дяденька, это не рифма...
— Хоть не рихма, да слезай с коня!
Дядька с бранью уехал, а Шишу остаток пути пришлось пройти пешком. И смешно, и досадно.
Смолоду-то не все же гладко было у Шиша. Ну, беды мучат да уму учат. Годов-то двадцати пришвартовался он к некоторой мужней жене. Муж из дома, Шишанко в дом.
Собрался этот муж в лес по бревна.
— Жена, с собой чего перекусить нет ли?
Она сунула корок сухих.
— Жена, неужели хлеба нету помягче, с маслицем бы?
— Ладно и так. Не маслена неделя.
Муж уехал, а к ней Шишанушко в гости. Засуетилась, блинов напекла гору, масла налила море, щей сварила.
А у мужа колесо по дороге лопнуло, он сторонился домой. Жена видит в окно:
— О, беда! Мой-то хрен без беды не ездит. Ягодка, ты залезь в кадку, она пустая... Он скоро колесо сменит...
Муж заходит:
— Колесо сменить вернулся... Ишь, как у тебя доро'дно пахнет. Дай закусить.
— Жена плеснула щей.
— Я блинка любил бы...
— Блины к празднику.
Взяла миску с блинами и выпружила в кадку спрятанному Шишу.
— Жена! Ты что?!
— Сегодня праздник Окатка, — валят блины в кадку...
Муж и догадался. Схватил чугун со щами:
— Жена, ты блины, а я для праздника, для Окатка, щей не пожалею.
И чохпул горячими щами в кадку. Шишаико выгалил оттуда па сажень кверху да из избы...
В каком-то городе обзадо'рилась на Шиша опять мужня жена. Одним крыльцом благоверного проводит, другим Шиша запустит.
Однажды муж негаданно и воротился. Куда друга девать? А в избе бочка лежит. Туда Шиш и спрятался, да только сапоги на виду.
Муж входит, видит ноги...
— Жена, это что?!
— А вот пришел какой-то бочку нашу покупать, залез посмотреть, нет ли щелей... Продадим ему, нам бочка без пользы... Эй, молодец! Ежели высмотрел, вылезай, сторгуйся с хозяином!
Муж не только что бочку продал, а и до постоялого двора домой нести Шишу пособил...
Одна Шишова любушка крепко его к другой ревновала. Бранить не бранила, а однажды с горя шуточку придумала.
Поставила ему шти с огня, кипячие.
Да забылась, хлебнула поваренку на пробу и рот обварила. Не стерпела, заревела.
Шиш дивится:
Ты чего? Обожглась? А эта баба крепка была:
— Не обожглась, а эдаки шти маменька покоенка любила. Как сварю, так и плачу...