— Ты имеешь в виду — спереди или сзади?

— Ты что, ослепла? Сзади, конечно.

— Нужно срезать с нее немножко и приставить к Гамре спереди. Нечто вроде коллагена, которым сейчас все пользуются.

— Ну а самая «одаренная» среди нас — Садим. Ты только посмотри, какая она женственная. Хотелось бы мне иметь такой же зад, как у нее.

— Думаю, ей нужно сбросить несколько фунтов и заняться спортом, по твоему примеру. Слава Богу, я могу есть сколько влезет не поправляясь, так что мне нечего волноваться.

— Тебе повезло, а я постоянно ограничиваю себя, чтобы выглядеть как следует.

Невеста заметила своих подруг, которые сидели за ближайшим столиком, улыбались и махали руками, одновременно сгоняя с лиц выражение «Почему не я стою там, на возвышении?». Гамра была в экстазе, красота и торжественность момента буквально опьяняли ее. Она всегда считала себя наименее достойной из всех — но теперь первой среди своих подруг выходила замуж!

Как только фотосессия закончилась, нахлынули толпы гостей, желающих поздравить невесту. Садим, Мишель и Ламис поднялись на возвышение и обняли подругу, шепча «Гамра, потрясающе! Да пребудет с тобой благословение Божье! Ты шикарно выглядишь! Весь вечер я молила Бога за тебя! Поздравляю, милая! Великолепное платье! Подружка, ты роскошна. Какое зрелище!.. Самая красивая невеста из всех, что я видела».

Улыбка Гамры становилась все шире по мере того, как она выслушивала похвалы подруг и видела тщательно скрываемую зависть в их глазах. Все трое сфотографировались вместе со счастливой невестой. Садим и Ламис начали танцевать вокруг нее, в то время как пожилые женщины, всецело посвятившие себя устройству свадеб, неотрывно рассматривали их со всех сторон. Ламис гордилась возможностью показать свою стать и красивые формы, но она старалась танцевать чуть в стороне от Садим — та заранее недвусмысленно предупредила подругу, чтобы гостьи их не сравнивали. Садим всегда мечтала о липосакции и о том, чтобы стать такой же стройной, как Ламис и Мишель.

Вдруг в зал стремглав ворвались мужчины, и впереди всех — жених, Рашид-аль-Танбал, который направился прямо к стоящей на возвышении невесте. Женщины дружно отступили, торопливо ища покрывала, чтобы спрятать волосы и лица (не говоря уже о прочих частях тела) от взглядов приближающихся мужчин.

Когда жених и его спутники находились всего в нескольких шагах, Ламис потянула край скатерти, чтобы прикрыть декольте. Ее сестра-близняшка, Тамадур, закрыла волосы и обнаженную спину шалью, в тон платью, а Садим набросила на себя черную вышитую абайю [10]и шелковую вуаль, задрапировав тело и нижнюю часть лица. Мишель, впрочем, осталась верна себе — она стояла на месте и разглядывала мужчин одного за другим, не обращая внимания на перешептывания и неприязненные взгляды женщин.

Рашид пробился к возвышению бок о бок с отцом Гамры, ее дядей и четырьмя братьями. Каждый мужчина старался, образно выражаясь, загрузить в память как можно больше женских лиц, тогда как женщины рассматривали дядю Гамры, который в свои сорок лет как две капли воды походил на красавца поэта принца Халида аль-Фейсала.

Приблизившись к невесте, Рашид откинул вуаль с ее лица, как его учила мать, и встал рядом с ней, позволяя прочим родственникам мужского пола поздравить Гамру. Мужчины столпились вокруг, чтобы пожелать молодым счастливой жизни в браке.

В душном зале послышались голоса подруг невесты, которые распевали: «Тысяча благословений и мир тебе, любимец Аллаха, Магомет!» Помещение наполнилось громкими женскими восклицаниями. Мужчины, кроме жениха, вскоре вышли и направились по домам, поскольку их участие в женском празднике подошло к концу — а торжественный обед завершился прежде, чем началась вечеринка в честь невесты. Пара, окруженная родственницами, отправилась к столу резать торт.

Тогда подруги Гамры начали пронзительными голосами петь:

— Мы хотим поцелуй! Мы хотим поцелуй!

Мать Рашида улыбнулась, мать Гамры густо покраснела. Рашид бросил на девушек сердитый взгляд, вынудивший их замолчать. Гамра шепотом выругала подруг за то, те смутили ее в присутствии жениха, а потом выругала Рашида за то, что поставил ее в неловкое положение, отказав в поцелуе. Глаза Садим наполнились слезами, когда она наблюдала за тем, как подруга ее детских лет, Гамра, покидает зал вместе с мужем, чтобы отправиться в отель, где им предстояло провести ночь, а затем уехать в Италию. Сразу же после завершения медового месяца они должны были лететь в Соединенные Штаты: Рашид собирался продолжить учебу.

Из них четырех Гамра аль-Кусманджи была более всего близка Садим, потому что они учились вместе со второго класса. Машаэль аль-Абдулрахман — или Мишель — присоединилась к ним лишь в средней школе, когда вернулась с родителями и маленьким Мешаалом — или Мишо, как все звали ее младшего брата, из Америки. Ее отец учился в Стэнфордском университете и познакомился там с будущей женой. После колледжа он несколько лет провел в Штатах. Через год после возвращения на родину Мишель перешла в школу, где преподавание велось на английском языке. Она просто не владела арабским в достаточной степени, чтобы посещать ту же школу, что и Садим с Гамрой.