– Да ничего у меня нету, кроме этой квартиры! – вспыхнула Люба. – Даже шмотки мои муженек все изорвал да изрезал. Еще два скромненьких колечка да цепочка тоненькая… Мама далеко. Ни денег, ни работы…

В это время Энджи подняла голову и сказала «Вау!».

– Конечно, моя хорошая, – спохватилась Люба, – ты у меня тоже есть. Мы с тобой никогда не расстанемся, моя девочка…

– А вот ты мне так и не рассказала, откуда у тебя собака взялась, – я потрепала Энджи по загривку.

– Ах, это… – Люба поцеловала Анджелину Джоли в черный блестящий нос и начала рассказывать.

После того как убежала от мужа, в чем была, без вещей и с малым количеством денег, Люба поняла, что пора устраиваться на работу. Денег хватит ненадолго, а судиться из-за квартиры – дело длительное, адвокат ей прямо сказал, что может и год тянуться. Но куда сунешься в таком потрепанном виде? Правда, в дорогие салоны красоты ей вход уже был закрыт навсегда – постарались богатые клиентки Римма Васильевна и Алиса, раззвонили по всему городу про Любу невесть что: и воровка она, и любовников своих клиенток норовит соблазнить, и вообще пробы на ней ставить негде.

И Люба сунулась в обычную парикмахерскую, маленькую и недорогую. Туда ходили женщины попроще, причем только на стрижку, а красить волосы предпочитали дома самостоятельно, так выходило еще дешевле. Приходили и мужчины – ужасно заросшие, те, кто стрижется раз в полгода, когда озверевшая жена пригрозит разводом и разменом квартиры, если муж немедленно не сострижет свои патлы. Мастера были там немолодые, в застиранных халатах, часто бегали курить во двор и с клиентами не церемонились, а те, в свою очередь, чаевые давали крайне редко.

Люба, однако, обрадовалась и такой работе, тем более что взяли ее с испытательным сроком вместо выбывшей в декрет какой-то Алены, племянницы хозяйки парикмахерской, и хозяйка тут же заявила, что Алена обязательно вернется через год.

На год вперед Люба не загадывала, ей нужно было продержаться некоторое время, пока в себя придет.

Потянулись дни, заполненные изнурительной нетворческой работой, все мужчины в этой парикмахерской предпочитали стричься под полубокс – так короче, реже придется ходить. Женщины тоже выбирали что попроще. Люба по первости пыталась уговаривать клиентов на что-то новенькое, но коллеги стали смотреть косо.

Любу ужасно раздражали эти косые взгляды и перешептывания за спиной, а также тот факт, что в этой парикмахерской никогда не мыли инструменты после очередного клиента, и вместо того, чтобы каждый раз брать свежее полотенце, слегка подсушивали его на радиаторе парового отопления.

Однако выбора у нее не было, приходилось мириться с такими условиями.

Однажды пришла к ним женщина скромного вида, примерно за пятьдесят, села к Любе в кресло и попросила подстричь. Любе понравилось, что, несмотря на скромную одежду, женщина выглядела очень опрятно и долго выбирала стрижку. Волосы у нее были для ее лет довольно густые, так что Люба постаралась. Женщина держалась с достоинством, согласилась на укладку и осталась довольна. На прощание она сунула Любе небольшие чаевые и предложила прийти на дом постричь ее хозяина, который не выходит из дома по причине частичного паралича. Она, Глафира Сергеевна, как представилась женщина, служит несколько лет у него экономкой, так по хозяйству успевает, а вот постричь мужчину не может, для этого нужен какой-никакой навык. А он человек хоть и одинокий, но небедный, так что заплатит хорошо, а для Любы, как она понимает, деньги не лишние.

Люба тотчас согласилась, что не лишние, и после смены отправилась по указанному адресу.

Клиент и вправду оказался пожилой, но внешне крепкий, подтянутый. Несмотря на то что находился в инвалидном кресле. Квартира у него была большая, просторная, с огромным коридором, по которому бегала Энджи.

Люба собак никогда не боялась, и они ее любили. Никогда ни одна не то что не куснула – даже сильно не залаяла на нее. Энджи, конечно, собака охранная, как утверждал ее хозяин, но Любу приняла очень приветливо, ни разу не оскалилась, даже принесла резиновый мячик, и они немножко поиграли, благо коридор был такой длиннющий – хоть на велосипеде катайся.

Хозяина квартиры Люба постригла, побрила, сделала горячий компресс на лицо и еще множество других процедур.

А когда пили на кухне чай с Глафирой Сергеевной, та сделала Любе предложение – заменить ее на время в роли экономки.

– Дочка у меня под Москвой замужем, – призналась она, – не сегодня завтра родит. Очень просит приехать, да я и сама хочу – первый внук, нужно же помочь. Ты не бойся, хозяин – мужчина небалованный, разносолами его кормить не придется. А вот аккуратная ты, да собака тебя принимает – это важно. И хозяину ты понравилась, я же вижу.

Люба от такого предложения растерялась немного, просила дать время подумать. А когда пришла наутро в парикмахерскую, там разразился скандал. Оказывается, кто-то из мастеров слышал ее разговоры с Глафирой Сергеевной и настучал хозяйке, что Люба переманивает клиентов, чтобы стричь их на дому. Хозяйка, не разобравшись, разоралась на Любу, Люба ответила, что сидеть в этом гадюшнике за гроши, да еще и ругань выслушивать она не нанималась, и ушла.

Глафира Сергеевна чрезвычайно обрадовалась Любиному решению пойти в экономки, поскольку как раз утром позвонил зять и сообщил, что он отвез ее дочку в дородовое отделение роддома, и там сказали, что счет идет уже не на дни, а на часы.