Я внимательно осмотрела все, что здесь было, но, кроме песчаной и древесной пыли, ничего не обнаружила. Разломанный сноуборд, с которого сняли отпечатки пальцев – это было видно по остаткам дактилоскопического порошка, – находился теперь на своем родном, как объяснил Зорин, месте. Но того сноуборда, другого, здесь не было.

Я попыталась собраться с мыслями. Итак, девушка ищет телефон в помойке, затем идет в баню, моется, исчезает. Почему? Возможный ответ: либо кто-то ее украл, либо она ушла сама. Но что могло вынудить ее уйти сразу же, ничего не взяв с собой? Например, ей позвонили. Стоп, у нее же телефона нет! Тогда записка. Но кто и что там написал? Автором записки мог оказаться только знакомый Ольги, причем хорошо знакомый. Кроме того, она хотела сохранить встречу в тайне, раз вышла тихо. Хотя вполне возможно, что она просто не захотела тревожить никого своим уходом. А может, она вообще ни о чем не думала, просто ушла, и все? В принципе нет ничего удивительного в том, что ее ухода никто не заметил, ведь в гостиной работал телевизор и играла музыка. И все-таки у Ольги должна была быть какая-то причина!

Записка, записка…

– Вы в ее комнате никаких клочков бумаги не находили? – спросила я, посмотрев на Сергея, так как он, я была уверена, делил с Ольгой одну спальню.

Мне показали записку, которую нашли возле унитаза на третьем этаже в комнате Бранца и Заречной. Мятый книжный листок принадлежал, судя по всему, репринтному изданию, которое пытались подделать под старину. Готический шрифт, правда, большая часть текста была залита чернилами. И гравюра на другой стороне – жутковатого вида старец держит над кипящим котлом черную собаку, судя по всему, мертвую. Старец радостно скалится в темноту, простирая одну руку к грозовым небесам. Вопреки атмосферным условиям, на одной стороне неба ярко сияет полная луна с нарисованными на ней глазами и носом. Все дело происходит в лесу.

– Страсти какие, – пробормотала я и поинтересовалась, где именно нашли бумажку. Меня отвели на третий этаж в очень комфортабельный туалет, в котором не то что справлять нужду, жить не стыдно.

– Вот тут она лежала, – показал Сергей на кафель между унитазом и раковиной.

Я задумалась. Почему бумажка, сложенная так, чтобы поместилась в карман, оказалась на полу? Тщательный обыск принес неожиданный результат – за унитазом, там, где он соединяется с трубой, лежала крошечная пуговка розового цвета.

– Какого цвета халат у вашей девушки? – спросила я.

– Розовый, а что? Принести?

– Если не трудно.

Пуговица оказалась от кармана халата. Значит, Заречная просто зацепилась карманом за что-то, оторвала пуговицу, выронила бумажку, поэтому она здесь и оказалась. Но зачем она вообще носила ее с собой? Что она хотела сказать этим «Не забудь. Полнолуние 27-го»?

– Это ее почерк?

Никто не мог дать мне вразумительного ответа. Образца почерка Заречной не было, творения свои она создавала в электронном виде.

Далее в ряду странностей стояла запертая дверь, ведущая на черную лестницу.

Мы прошли в библиотеку. Я сразу поняла, что Заречная была здесь очень много раз. Человек, написавший книгу, которой присудили первую премию на общенациональном конкурсе, не может не любить читать. Готова спорить, девчонка здесь все излазила.

Я вошла в помещение и невольно присвистнула – передо мной находилась библиотека в полном смысле этого слова. Стены были заполнены книгами от пола до потолка, здесь царил тяжелый классический стиль – темное дерево (кажется, мореный дуб), толстый ковер, лампа под абажуром…

– Как в кино, да? – прочитал мои мысли Сергей. – Даже жуть берет. Особенно вечером.

– Особенно тем вечером, – добавил Алексей. Они с мрачным видом переглянулись.

– Ольга брала отсюда какие-нибудь книги? – спросила я, подходя к тяжелому дубовому столу, на котором – единственное напоминание, что на дворе двадцать первый век, – стоял ноутбук. Из канцелярских принадлежностей здесь были самые настоящие гусиные перья.

– Вы ими пишете? – восхитилась я.

– Нет, – улыбнулся Зорин. – Перо стальное. А мохнатая штучка просто для вида.

Рядом стопкой лежали книги. Я открыла первую, репринтное издание, в переводе на русский, и пробежала глазами страницу наугад. Не поверила глазам. Прочитала снова.

«О. Кролл, издавший в 1609 году в Германии свою книгу, говорил:

«Возьмите неповрежденный чистый труп рыжеволосого мужчины двадцати четырех лет, казненного не ранее одного дня тому назад, предпочтительно через повешение, колесование или посажение на кол… Подержите его один день и одну ночь под солнцем и луной, затем разрежьте на крупные куски и посыпьте порошком мирры и алоэ, чтобы он не был слишком горьким…»

Чуть ниже было отчеркнут еще один «рецепт».

«Хорошо бы месяц вымачивать эту мумию в оливковом масле. Масло вбирает в себя микрочастицы мумии, и его тоже можно применять в качестве лекарственного средства, особенно как противоядие от укусов змеи».

Я в шоке захлопнула книгу.

– Что это? Какая гадость!

– А, – растерялся Алексей. – Не знаю. Может, это Олечка для какой-то своей книжки отыскала. Она мистикой увлекается, Стивеном Кингом, всякой чертовщиной. Она что-то говорила, что ей нужен материал подобного рода.