Из Скриптория его уволок Гарпагон. Старый венатор не хотел пропустить конкурс красоты среди коренных инферналиц. И уж тем более не желал дать бывшему ученику закиснуть среди пыли и шороха страниц.

На конкурсе обоих выбрали в жюри.

А потом чуть не побили, когда их голоса оказались решающими, отдав Корону Ужаса молодой ваалберитке. Цвяху пришлось незамедлительно принять Облик, выпестованный им для преследования демонов в аду. Лишь тогда гневные участницы согласились, что да, хвост скорпиона дивно сочетается со жвалами. А ядовитая мошкара на зубцах крыльев – это просто находка.

Ваалберитка на коленях умоляла венатора взять Корону себе, вместе с рукой и сердцем демоницы. Но Фортунат вежливо отказался. Жена бы не поняла его поступка. А он очень дорожил супружеским счастьем.

Расставшись с Гарпагоном, он зашел пообедать в малолюдную аустерию. Готовили здесь вкусно, но обед был отравлен воспоминанием о чужом сне. Венатор не знал, почему одно воспоминание о залёте приводит его в трепет. Обреченность? Безнадежность? От сна воняло, как от падали.

Вонь мешала наслаждаться едой.

– Задача! – сказал он сам себе, криво усмехаясь. – Дано: утро, кладбище, два мага видят чей-то сон. Вопрос: чей это сон? Кто может спать после восхода на кладбище, неподалеку от двух упомянутых магов?

Ответ был ясен.

Сегодня на закате, Фортунат Цвях собирался выяснить: верно ли он решил задачу?

– Простите, сударь, но я вынужден с вами не согласиться!

– Вы не правы, сударь. Судите сами: вы на моей территории, солнце зашло...

– Но я обладаю свободой воли!

– Я не посягаю на вашу свободу. Я удовольствуюсь толикой крови.

– Но я не желаю!

– Увы, сударь. Не волнуйтесь, кровопотеря скажется на вас в рамках допустимого. Уж я-то знаю законы...

– На время Вальпургиалий объявлен мораторий на насилие!

– Читайте внимательно договор, сударь. Кладбище от заката до рассвета – суверенная территория. Льготы некоренным, и все такое. В конце концов, я же не на улице к вам пристаю!

– Вы толкаете меня на сопротивление!

– Не рекомендую, сударь. Сопротивление может привести к нежелательным последствиям. Любой житель Брокенгарца знает, что склеп вампира – его крепость.

– Я – гость города! По приглашению магистрата!

– Мое почтение, сударь. Приступим?

– Я – маг высшей квалификации!

– Это меняет дело. Профиль?

– Теоретическая демонология.

– Теоретик? Сударь, это несерьезно. Позвольте вену!

Фортунату стало весело. На его глазах друг детства Матиас Кручек, успев на кладбище раньше венатора, но позже захода солнца, препирался с болтливым вампиром. Разговор неизменно заходил в тупик. Судя по аргументации сторон, это грозило затянуться до утра.

Он не боялся за друга. Неуклюжий теоретик был не так безобиден, как думали многие, судя по облику Кручека. Но и ждать, пока спорщики устанут, венатор не собирался.

– А два мага высшей квалификации – это серьезно? И один из них – сугубый практик?

Услышав реплику, что называется, «из зала», вампир проворно обернулся. Окажись на месте венатора кто-то из брокенгарцев, кладбищенский лорд почуял бы его приближение загодя. Но стоит ли говорить, что охотники на демонов – особенно, когда им приспичит – умеют двигаться очень тихо?

– Фарт! Как я рад тебя видеть! – возликовал доцент.

– Доброй ночи, сударь! – кровопийца отличался не только болтливостью, но и вежливостью. – Ваш профиль, если не трудно?

– Охочусь на демонов. В свободное от кольеметания время.

– Что было шуткой? Первое или второе?

Вместо ответа Фортунат щелкнул пальцами. Заостренный колышек, вырезанный из Populus Tremula (тополь дрожащий, в просторечьи – осина), со свистом пролетел над головой вампира. Уж что-что, а вызвать императивный кол из тайного арсенала ученик Гарпагона Угрюмца мог в любую секунду.

Вампир погрозил венатору пальцем.

– А вот это – лишнее. Такие люди, как мы с вами, – на слове «люди» он слегка запнулся, – верят друг другу на слово. Ну что ж, если ужин отменяется... Господа, позвольте представиться! Реджинальд фон Тирле, инфернал некоренной кровососущий. Эталон Брокенгарца, чистая единица!

Последнее было сказано с откровенной гордостью.

Вампир, честно говоря, не впечатлял. Среднего роста, с брюшком, с залысинами на висках, мокрыми от вечерней росы, не бледный, а какой-то желтоватый... Он мало походил на дворянина с титульной приставкой «фон», элегантного даже в посмертии. Скорее лавочник или шеф-повар аустерии. Отдавая дань моде, Реджинальд носил черный плащ на алой подкладке. Но плащ был куцым, едва достигая коленей, а подкладка вылиняла от частых стирок.