Шрифт:
Но хватит о грустном. К тому же большинство российских плаваний в эти места были удачными.
31 августа 1995 года в старой крепости Кейптауна был — не знаю, как это назвать — парад, представление или, выражаясь языком прадедов, феерия. Крепость, и правда, старая. Голландские солдаты и рабы, привезенные из разных стран Азии и Африки, строили ее с 1666-го до 1679-го, тринадцать лет. Теперь это музей. После каких-то переделок его открывали заново. К этому и было приурочено торжество. Перед приглашенными гостями, среди которых посчастливилось быть и мне, показывали свое искусство войска, одетые в голландскую форму второй половины XVII столетия. Маршировали, перестраивались. Звучали старинные команды. Оркестр играл марши давних времен.
О тех временах трехсотлетней давности и напоминал парад в крепости.
Но рассказывали мне и о куда более пышном празднике. Он отмечался тут же, в старой гавани и в крепости. А связан он был с окончанием той поры, когда:
Еще моря свои скрывали тайны...
Из душных звезд слагался Южный Крест,
И водоросли глуби потаенной
Оберегали тайну этих мест...
Не только в древности, но и в средние века Европа не знала, где оканчивается Черный континент. Сюда, где я теперь гуляю по утрам, нога белого человека не ступала. В Европе еще ждали этого.
И это случилось. Вконец измученные матросы увидели южную оконечность Африки. Нашелся отчаянный капитан. Повел корабли в те неизведанные места. И добрался до них.
Шутка ли? — тогда это было, наверное, не меньшее событие, чем для нас — высадка человека на Луну. Скорее всего, даже большее. Мы как-то попривыкли к сенсациям.
И название — мыс Бурь — придумано тем человеком. Португальским капитаном Бартоломеу Диашем (у нас раньше писали — Диас).
В 1488-м, когда Диаш вернулся в Лиссабон, король Португалии Жуан II изменил название на мыс Доброй Надежды. Для него это была надежда, что удастся добраться и дальше — до Индии с ее вожделенными богатствами.
Увы, Диаш собственной судьбой как бы оправдал изначальное название. Он погиб во время своего второго плавания вокруг Африки — опять буря у того мыса. Переименование не спасло. Но это случилось в 1500-м. А тогда, в декабре 1488-го, можно представить, как ликовал Лиссабон!
А в стольном Лиссабоне
День за днем
В порту взлетали флаги
На флагштоках,
Гремели сходни, но никто о нем
Не вспоминал, не знал о нем,
И только
Шальная девка, все забыв с тоски,
Обласканная как-то ненароком,
Не забывала жарких две руки
И знала, кто такой Диас, до срока.
А он о ней забыл в тот самый час,
Когда вернулся, королем обласкан,
И Лиссабон:
«Да здравствует Диас!» —
Гремел, судьбе завидуя прекрасной.
Так это было или не совсем так — но какой же романтикой овеяны те события, если уже в нашем, двадцатом веке они увлекли двух, даже не португальских и не кейптаунских, а российских поэтов. Эдуарда Багрицкого и Сергея Орлова!
Вот через пять столетий и отмечался юбилей — на самом мысе, в самом Кейптауне! На оконечности мыса Доброй Надежды поставили памятник из белого камня с крестом наверху. Из Лиссабона приплыла каравелла, копия тех, что считались пять веков назад последним словом португальских корабелов. Такие суда и вел когда-то Бартоломеу Диаш.
Интерес к торжествам подогревался южноафриканскими португальцами. После середины 1970-х, с распадом португальской империи, полмиллиона португальцев хлынуло в ЮАР из Анголы и Мозамбика. Они чувствовали себя изгнанниками, и память о былой славе их соотечественников — мореплавателей и первооткрывателей подбадривала их, помогала обрести уверенность в себе.
Правда, с каравеллой получился конфуз. Разучились в Лиссабоне делать средневековые каравеллы или какая-то случайность, но ей не удалось то, что когда-то совершил Диаш. Она не смогла пройти весь этот путь под парусами. Пришлось использовать современные двигатели (их установили на корабле на всякий случай). Разумеется, к самому Кейптауну он подошел под парусами, и конфуз пытались скрыть. Но ведь и не такие тайны становились явными.
Ну, не буду пересказывать всего, что мне наговорили очевидцы тех празднеств. Я хочу рассказать о том, что видел своими глазами.
Вот, например, кейптаунский архив. Как историк, я под его сводами провел не одну неделю. Архив прекрасный, но своды мрачноватые. Хитроумные кейптаунцы не только переделали старый порт под — как сказали бы у нас — зону отдыха и развлечений. Они приспособили и старую тюрьму. В ней-то и устроили архив.
Зато для Южноафриканской библиотеки, старейшей во всей Черной Африке, здание сооружено специально. Там она — и до сих пор, уже почти сто сорок лет. На одной из фешенебельных улиц Кейптауна. Здание недавно полностью отреставрировали.